Тырим у Санди

[llllllllllllllllOOOOOllll]

29.07.2013 в 13:23

Пишет  Санди Зырянова:

Мой любезный враг, автор - Астери Нариэ
Название: Мой любезный враг
Автор:  Астери Нариэ
Бета: [J]Namara[/J],  Санди Зырянова
Пейринг/Персонажи: Бьякуя/Улькиорра (весьма условный), Куросаки Ичиго, ОЖП
Размер: мини
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Дисклеймер: Кубо Тайто
Саммари: Сотайчо и начинающие ками, оказывается, мыслят похоже. Их обоих беспокоит Куросаки Ичиго. Поэтому в Генсей посланы Кучики Бьякуя и Улькиорра Шиффер с наказом следить за Куросаки. Шинигами и арранкар, столкнувшись и узнав, что у них одинаковое задание, решают объединить силы...

Читать и улыбаться

Как выяснилось, сотайчо и начинающие ками мыслят в чём-то схоже. Обоих беспокоили апгрейды Куросаки. Мальчишка был буквально олицетворением истины, выведенной некогда философом-гайдзином: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Убиваться ни об кого мальчишка явно не желал, и даже более чем близкое знакомство с Кучики Бьякуей – куда уж ближе, если самого дорогого, то есть банкая, на него не пожалели! – восприятию самурайских ценностей не способствовало. Талантливый, но невоспитанный юноша не уважал старших и делал всё по-своему. Да ещё и силу с каждым разом «неубиения» набирал. Того и гляди, сам в ками подастся. Или в кронпринцы Общества Душ. Наследничек же Королю положен... Одним словом, Куросаки был неудобен и подозрителен обеим сторонам. Потому стороны, независимо друг от друга, решили за Куросаки проследить. Заодно шпионы наберут достаточно информации для учёных, чтобы те с большей точностью просчитали, чего ещё следует ожидать от Куросаки – какова, к примеру, вероятность следующего апгрейда и того, что рыжий спаситель девиц вдруг решит, что нынешнее положение его не устраивает. В бескорыстие ни Айзен, ни сотайчо не верили, как скептик не верит в сверхъестественное. Что это такое? Его можно потрогать, изучить? Нет? Следовательно, этого не существует. А в книгах ещё и не то напишут. Телевизор же – вообще зло и средство воздействия на сознание, которое внушало опасения даже такому авторитету в данной области, как Айзен-сама.

Таким образом, в Генсей с должными напутствиями были отправлены Кучики Бьякуя и Улькиорра Шиффер.
Первое напутствие было таким:
– Отправляешься в Генсей, Кучики, следить за Куросаки. В бой с Пустыми не вступать, твоё дело – наблюдение. Задача ясна? Выполняй. Нет, выйдешь с другой стороны, там Зараки, сегодня ещё не успевший ни с кем подраться, ждёт моего вызова. А то ты потом опять найдёшь какую-нибудь статью в законе, чтобы не платить за ущерб из своего кармана.

Второе напутствие гласило:
– Итак, моя дорогая Эспада, кому-то из нас необходимо некоторое время наблюдать за Куросаки. Улькиорра, надеюсь, ты не подведёшь своего Владыку. Действовать можешь на своё усмотрение, полагаюсь на твою сообразительность. Нет, Гриммджоу, ты в Генсей не пойдёшь. Потому как присматривать за тобой будет некому, а я намерен править миром, а не жалкими развалинами.
– Чем эта летучая мышь лучше меня?!
– Я – не мусор, – лаконично «объяснил» Улькиорра.

Спорить, понятно, ни Бьякуя, ни Улькиорра с начальством не стали. Долг есть долг, что поделаешь. Между прочим, Бьякуя всерьёз подозревал, что сотайчо просто хочет от него на какое-то время избавиться: неужто обязательно было посылать на такое сомнительное дело шинигами ранга тайчо? Вон Хитсугаю тогда б и посылали, как самого младшего. Так нет, Кучики опять крайний! Нет, не любит его сотайчо... Может, они с дедушкой когда-то бабушку не поделили?.. Или маленький Бьякуя цапнул палец, протянутый к его колыбельке?

Поскольку в Мире Живых предстояло провести какое-то время, следовало слиться с аборигенами. То есть обзавестись гигаями и жильём.
Урахара Киске обыкновенно придерживался мнения «бизнес есть бизнес», но тут и он несколько удивился, когда одновременно заявившиеся к нему шинигами и арранкар едва не столкнулись в воротах.
Чёрный кот, лакавший молоко из блюдечка, завидев столкнувшихся в воротах гостей, поперхнулся, а Урахара, до этого с умилением наблюдавший за котом, с тоской подумал, что до прихода этих двоих его день был определённо лучше.
Улькиорра даже – небывалое дело! – вынул руки из прорезей хакама и теперь раздумывал, стоит ли браться за меч. Правда, Айзен-сама ясно сказал – никаких драк.
Бьякуя положил ладонь на рукоять занпакто, но нападать тоже не спешил.
С минуту шинигами и арранкар молча взирали друг на друга – причём Бьякуя машинально отметил, что выше на полголовы. Раньше сталкиваться им не приходилось, однако знать друг о друге они знали – каждый входил в число сильнейших бойцов своей стороны. О противнике же следует знать как можно больше.
Урахаре наскучило ждать.
– Вы бы подрались хоть, что ли, – ехидно посоветовал он. – За воротами только.
Урахару смерили сразу двумя надменными взглядами. Чёрный кот фыркнул и закатил глаза.
Шинигами и арранкар соображали одинаково быстро. И так же одинаково не спешили рубить сплеча, предпочитая просчитать все возможные последствия.
Ещё немного поразмыслив – в драку ни один лезть не спешил, и Урахара, подперев щёку ладонью, задумался о том, чтобы кликнуть кого-нибудь и велеть принести что-нибудь вкусненькое (ибо зрелища в его понимании должны были сочетаться с хлебом), Бьякуя и Улькиорра пришли к выводу, что сражаться прямо сейчас не стоит. Ну, подерутся они – донельзя бессмысленное времяпрепровождение, – разнесут что-нибудь в процессе... и огребут от командования. Тем более, оппонент выглядит разумным существом, в отличие от большинства прочих; возможно, есть шанс договориться?
У Бьякуи опыта дипломатических переговоров было больше – ранг обязывал, лавировать меж главами вассальных кланов и старейшинами приходилось часто, не говоря уже о непосредственном начальстве, не питающем к нему приязни. А вершиной его способностей было принятие в семью девочки из Руконгая и отмазывание собственного фукутайчо от трибунала за нападение на непосредственного командира. Собственно, если бы Бьякуя дал себе труд и не побрезговал, то сумел бы договориться даже с Ичимару – а это многого стоило. Бить привычно, ото всей души, сразу по площадям ему строго-настрого запретили, недвусмысленно пообещав Мадарамэ в фукутайчо – не всё же сотайчо будет закрывать глаза на то, что Кучики Абарая вечно выгораживает?
– Могу я спросить Эспаду-сана, что его привело в Мир Живых? – вежливо осведомился Бьякуя.
– Я мог бы спросить о том же, шинигами-сан, – ответствовал Улькиорра. – Но я отвечу. Владыка поручил мне следить за Куросаки.
Бьякуя напрягся.
– Только следить?
– Да что там говорить, бей его! – пробормотал Урахара, которому стало скучно смотреть на вежливые раскланивания этих двоих.
– Не беспокойтесь, в моё задание не входит причинение ему вреда, – заверил Улькиорра.
Бьякуя чуть подумал.
Нет, Улькиорра не лгал, это чувствовалось. Если уж начальство, будто сговорившись, отправило их с одним поручением, запретив к тому же сражаться, почему бы не объединить усилия? На виду, опять же, друг у друга будут. Свои соображения Бьякуя изложил Улькиорре. Арранкар не возражал – ему было интересно понаблюдать близко ещё и объект «шинигами-но тайчо». Урахара, чуя неприятности, с тоской пронаблюдал, как Кучики и Улькиорра слегка поклонились друг другу, дав слово на время этого задания соблюдать нейтралитет.
Урахара был торговцем, но он был ещё и шинигами, которые бывшими не бывают, потому не пришёл в восторг от идеи предоставить гигай арранкару. Бьякуе было откровенно лень вежливо и дипломатично уговаривать какого-то там торговца, которого он вдобавок здорово недолюбливал после истории с Хогьёку. Нет, Кучики вовсе не злопамятны. Но память у них до-олгая... Они её и следующим поколениям завещают.
Потому тайчо – ещё вежливо – намекнул, что ограничение силы стоит на цветении тысячи сакур. Для того же, чтобы обновить фасад некоего магазина, вполне хватит и одной. Чёрный кот старательно прикидывался бессловесной животиной, с интересом ожидая дальнейшего развития событий.
Дураком Урахара тоже не был, потому вскоре природные недруги обзавелись гигаями и даже адресом одной знакомой ушлого торговца, который содрал за пресловутые гигаи втридорога, так как отлично знал, что Бьякуя побрезгует торговаться. Бьякуя считать пока не разучился, но ограничился нехорошим взглядом, ничего не сказав.
Шинигами и арранкар на том, что жильём придётся обходиться одним на двоих, сошлись полностью – любому умному человеку... и даже вовсе не человеку – известна истина о врагах, которых следует держать куда ближе к себе, чем друзей.

Переговоры с хозяйкой и со всеми прочими во временном шинигамо-арранкарском союзе на себя взял Бьякуя. Нет, Улькиорра не был хамоват, просто, судя по всему, некоторые правила приличия не имели для него смысла, а потому он мог нагрубить, сам того не желая.
После первого же дня на новой квартире счёт Бьякуи... вернее, клана Кучики, конечно же! – к торговцу Урахаре вырос многократно.
Хозяйка была приветлива, приняла новых жильцов без лишних расспросов, стоило Бьякуе упомянуть, что они от её знакомого, выделила им с Улькиоррой на двоих неплохую по меркам живых-неаристократов комнату, столоваться тоже разрешила здесь, обещая готовить лично; днём отсутствовала, избавив от необходимости волноваться за оставленные гигаи... На этом хорошее заканчивалось.
Улькиорре кушанья, приготовляемые хозяйкой дома, страшны не были: Куатро был закалён стряпнёй Иноуэ, которая, будучи вроде бы в плену, от скуки взяла на себя готовку (и в результате во время традиционных совместных чаепитий Владыки и его Эспады зал подозрительно пустовал – арранкары очень убедительно оправдывались занятостью или нездоровьем). А вот Бьякуя, избалованный хорошей кухней, есть это не мог. Сладкое он не любил в принципе, соль хороша в меру, и даже острое, к которому он питал склонность, в исполнении Сасао-сан скорее заставило бы стать огнедышащим, чем вызвало бы аппетит. В драконы Бьякуя подаваться пока не собирался, огонь своей стихией не считал, потому ел как можно меньше. А питаться в каких-то забегаловках он считал ниже своего достоинства.
Хозяйка же умилённо величала их обоих «мальчиками» и, когда была дома, старательно потчевала очередным кулинарным «шедевром», мотивируя тем, что «худые вон какие, ну ничего, я вас подкормлю». На взгляд Бьякуи, Улькиорру в обычной одежде ещё можно было по незнанию счесть хрупким и трогательным, с этим его печальным взглядом зелёных глаз. Но вот его самого?! Слышал бы кто, как его называют «худеньким мальчиком»... Его, князя Кучики, главу клана и командира отряда шинигами! Почему-то в повседневной гайдзинской одежде вид у князя был недостаточно солидным – хоть кенсейканы надевай. Улькиорра же не заморачивался, воспринимая футболку, штаны и кроссовки приблизительно как того же Гриммджоу – то есть как неизбежное зло, с которым проще смириться, чем его извести.
А Сасао-сан вдобавок то и дело подмигивала с таинственным видом и принималась разглагольствовать на тему свободы любви.
«Любовь – это всегда прекрасно! – восклицала их хозяйка, усиленно подмигивая. – Кто бы там что ни говорил, ведь это души притягиваются друг к другу, а тело – это второстепенно. Девочки, мальчики – какая, по сути, разница?» Улькиорра или не понимал намёков, или ему было просто безразлично (что скорее всего!), а вот Бьякую это изрядно раздражало. Но и грубить доброй женщине воспитание не позволяло. А потому приходилось терпеть и это, и то, что, едва Бьякуя перед сном устраивался на диванчике с книгой в обществе молчаливого арранкара – на удивление, здесь оказалась неплохая домашняя библиотека, которой хозяйка любезно позволила пользоваться, – как Сасао-сан непременно заглядывала к ним в комнату под каким-нибудь предлогом с игривым: «Я же вам не помешала, мальчики?»
Не иначе, надеясь подловить на том самом прекрасном.

Нет, слежка – определённо не княжеское дело, – в очередной раз убедился Бьякуя, осторожно выглядывая из-за угла школьного коридора – сегодня они чуть не попались куросаковской банде... то есть его друзьям. Рядом караулил невозмутимо-меланхоличный Улькиорра. Можно было бы караулить по очереди, но тогда, если делиться результатами наблюдения, получится, что каждый из них делится ценной информацией с врагом. Пусть и такого любезного врага предпочтёшь иному другу. А потому они дежурили вдвоём и в школе, и возле дома Куросаки.
– Дяди, а что это вы тут делаете, а? – маленькая девочка подёргала Улькиорру за край формы – в школе за Куросаки и компанией было решено следить в обычном виде, без гигаев.
– Уйди, женщина, я занят, – был ответ.
Бьякуя не знал, что делать – удивляться тому, что девочка вообще их видит, или умиляться арранкару, всех особ женского пола неизменно величающему «женщинами».
– Ну, дяди... – заныла девчушка. – Мне же интересно!
Дети – не цветы, – пришёл к выводу Бьякуя. Разве что кактусы.
Цветения которых за всю жизнь можно не увидеть. И вообще от них лучше подальше держаться, так оно безопаснее.
– У тебя, Куросаки, нервы, видимо, не в порядке, – объявил Исида, останавливаясь неподалёку.
Рыжий насупился.
– Я затылком чую —тут что-то не то. Будто следит кто.
Бьякуя едва успел сгрести отвлёкшегося на девчушку Улькиорру в охапку и провалиться сквозь стенку в один из классов – Куросаки, не выдержав, снова оглянулся. Ну и чутьё у мальчишки!
– Что ты делаешь, шинигами? – осведомился Улькиорра.
Бьякуя аккуратно спихнул его с себя. Мог бы и сам догадаться встать, между прочим! Понятно, что ученики их не видят, но всё же...
– Нас едва не заметили.
Улькиорра поднялся, старательно отряхнул и без того безупречно белую одежду.
– Приношу свои извинения за невнимательность. Женщины – крайне отвлекающий фактор...
И это говорит арранкар, который даже целоваться едва ли умеет.
Подождав звонка на урок, Бьякуя и Улькиорра вернулись на свой наблюдательный пост.
– Ой, дяди, так вы в прятки играете? – обрадовалась им как родным всё та же девчушка. – Или вы шпионы тайные, как по телевизору? Поэтому сквозь стены умеете проходить? И другие вас поэтому не видят, да?
Зло – повсюду, – понял Бьякуя. Оно преследует! Почему-то девочка эта упорно напоминала князю Ячиру. Вопрос – как без гигая исхитриться притащить с собой запас сладких булочек и конфет Мира Живых, чтобы откупиться?
– А я аники жду, – доверительно сообщила им девочка. – Он учится тут. Мне одной скучно, вы же поговорите со мной? Или я расскажу тому рыжему дяде, что вы за ним следите, вот.
Бьякуя едва не заскрежетал зубами.
– Нам нельзя привлекать к себе внимание, – тихо над ухом напомнил Улькиорра.
Бьякуя даже чуть вздрогнул – слишком близко.
– А вы прикольные, дяди, – сообщила мелкая террористка.
«Прикольные» Бьякуя и Улькиорра переглянулись почти в растерянности. Обращаться с детьми ни один из них не умел. А вдруг она и впрямь Куросаки наябедничает?..
Горе-шпионы и так уже несколько раз чуть не попались. Этой вездесущей девочке, явно родственнице фукутайчо десятого отряда ( в глаза так и бросаются... то есть сходство бросается), к примеру. Да и квинси после слов Куросаки очень подозрительно косится по сторонам, ещё немного – и стрелять будет по каждой подозрительной тени.
– Вот ты где, Иная-тян! – очень вовремя нашедшийся «аники» подхватил девчушку на руки. – Опять меня караулишь вместо того, чтоб домой идти?
Способность видеть шинигами, к счастью, оказалась не семейной, и Бьякуя с Улькиоррой вздохнули с облегчением, когда старший брат девчушки утащил её, не слушая о «невидимых дядях, которые за рыжим дядей шпионят, а со мной играть не хотят».

С каждым днём, проведённым в Каракуре, Бьякуя становился всё раздражительнее. Куросаки спокойно учился, время от времени спасая котят, детей и невинных девиц/квинси/громил от всего, подворачивающегося под руку, изредка прореживал поголовье Пустых – словом, ничем предосудительным не занимался. Новых способностей не приобретал, в правители мира тоже явно не рвался, куда больше мучаясь проблемой, как бы сдать алгебру и отделаться от излишней опеки друзей, в последнее время повадившихся ходить с ним повсюду, причём едва не строевым шагом, зорко глядя по сторонам. Раз Куросаки даже через окно сбегал, но банда... то есть друзья его догнали и отчитали. Следить становилось совсем непросто.
Проклятый же гигай будто жал и сковывал движения, из-за чего Бьякуя чувствовал себя непривычно неуклюжим, еда была... несъедобной – выразиться точнее опять же мешало воспитание, чуть не под боком постоянно находился арранкар (хотя, признаться, это было меньшей из бед!), дурацкая одежда – после привычной традиционной! – натирала всё, что только могла (особенно в тех местах, о которых вслух не скажешь!), и приходилось заниматься шпионажем, делом для князя неприятным и непривычным. Улькиорра прорывающееся временами дурное настроение невольного напарника переносил на удивление терпеливо. И Бьякуе приходилось напоминать себе, что перед ним – враг. Пусть и беседовать с ним приятно, пусть и взгляды у них, как выяснилось, похожи, но друзьями им никогда не быть и пропасть, разделяющую таких разных существ, никогда не пересечь. И лучше отогнать подальше странное сожаление при этих мыслях.

Улькиорра, понаблюдав некоторое время, вздохнул, вынул измочаленную бумагу из рук Бьякуи, тщетно пытавшегося сложить бумажную фигурку, слегка коснувшись при этом его пальцев, сложил птичку правильно. Разгладил крылья, загнул клюв и хвост. И вернул обратно. Бьякуя растерянно повертел журавлика в руках. Поднял глаза на Улькиорру.
– Спасибо...
Тот пожал плечами.
– Почитайте лучше ещё вслух, – голос у Бьякуи был хорошо поставлен, и слушать, как он читает стихи, было одним удовольствием.
Самого Бьякую сейчас это отвлекало от желания кого-нибудь прибить (он только не мог определиться с выбором, с кого хотел бы начать – с непосредственного начальства, с гениев из Совета или с самого рыжего спасителя), а Улькиорра затруднялся сказать, что привлекало его больше – голос чтеца, сама манера чтения или изящество стройных образов. В конце концов, он никогда особо не разбирался во всяких там эмоциях и чувствах.

– Ой, мальчики, извините меня, – кокетливо сказала Сасао-сан, немедленно возникнув на пороге и окидывая их оценивающим взглядом – Улькиорра как раз придвинулся чуть ближе к Бьякуе, взявшему в руки сборник хайку, чтобы лучше слышать. – Я вовсе не хотела вам мешать... Но вы меня не стесняйтесь!
Бьякуя с трудом подавил желание зарычать – недостойно его положения и воспитания. Хотя рука Улькиорры, коснувшаяся плеча то ли в предостерегающем, то ли в успокаивающем жесте, сыграла свою роль. Наверное.

В один из дней у Бьякуи наконец ожил телефон – его отзывали с задания.
Неужто осознали, что князь и слежка совместимы приблизительно так же, как Ямми и балет? Или образовался недостаток лепестков сакуры?
– Возвращаетесь к себе, Кучики-сан? – показалось, или в голосе Улькиорры прозвучало сожаление?
Всё раздражение и напряжение последних дней выплеснулось в порыве, который Бьякуя себе бы никогда не позволил в иное время. Он толкнул Улькиорру к стене тут же, в пустующем школьном коридоре, прижал, не давая высвободиться – хотя Улькиорра и не пытался, не чувствуя прямой угрозы.
– Мы всё ещё враги, – Бьякуя, наклонив голову, заглянул в зелёные глаза.
– Враги, – согласился Улькиорра.
Он всегда был любопытен, и сейчас ему очень хотелось узнать, что будет дальше. Быть прижатым твёрдым телом было неожиданно приятно... кажется. Совсем непривычное чувство. Лицо шинигами так близко...
Бьякуя объятия разжимать не спешил, неотрывно вглядываясь в лицо Улькиорры, будто пытаясь там увидеть что-то важное для себя. Оба молчали, не желая разрушать то хрупкое, что вдруг связало их... Они ведь враги... вот только отчего не хочется расставаться так скоро?
Тут раздалось восторженное:
– Ой, а целоваться дяди будут?..
Вот почему Бьякуя никогда не любил детей. Хотя идея проверить навыки Улькиорры в целовании недурна, пожалуй.
– Целуйтесь тогда, я отвернусь даже, чтоб вы не стеснялись!
Нет, дети – самое страшное, что есть на свете...