26.05.2014 в 22:04
Пишет Nidzigasumi:Понеслись мои заказные драбблы
Звыняйте, братва, не все у меня пейрится, и не во всех местах веселуха.
Но стараюсь как могу.
Для Анж - Мать Забвения
Кенсей и УлькиорраУлькиорра окинул доску скучающим взглядом, задержался на одной из позиций, и вслед за этим передвинул шашку на свободное поле. Судя по выражению лица, игра его не слишком интересовала, однако Кенсея на этот счет обмануть было трудно – он привык к тому, что мозг арранкара работал безотказно, и создавалось впечатление, будто Улькиорра, словно многозадачная машина, способен выполнять одновременно несколько функций – безупречно играть и внимательно вести диалог.
Не все бывшему синигами было понято в этом престранном существе – бесчувственном и одновременно любопытном, однако завязавшееся знакомство, после нескольких драк повлекшее за собой нечто, что даже с натяжкой нельзя было назвать хотя бы приятельством, продолжалось и заканчиваться не спешило. Держалось оно главным образом на желании узнать, что же скрывается за личиной противника, и нет ли там какого подвоха. Кенсей, к примеру, дак сроду таких отмороженных не видел, и каждый раз удивлялся, когда эдакий соляной столп интересовался человеческими чувствами – вещами, как ему казалось, понятными и доступными последнему тугодуму.
Арранкару же не терпелось докопаться, какими мотивами движим его оппонент, и в частности, почему он начал первым задираться при знакомстве, если личных мотивов не имел, да к тому же никому не служил и соответствующих приказов не получал.
- Я бы не отказался на пару дней влезть в твою шкуру, вайзард, - произнес Улькиорра бесцветным голосом, в очередной раз поднимая интересующую тему, - никак не могу тебя понять, сколько бы ты ни рассказывал.
- Да я б хоть сейчас, - теоретически Кенсей был готов подвинуться, уступая ему место в собственном гигае, если бы это помогло донести до непонятливого арранкара все пересказанное на словах. Он небрежно оттянул край майки, - валяй, вот те шкура.
Улькиорра, понимая полную бессмысленность такого действия, незаинтересованно отвел взгляд, сосредоточившийся было на складках темно-синей, немного полинявшей ткани.
- А то, если хочешь, пойдем в бар, выпьем, - предложил вайзард, не особо рассчитывая на согласие, - в таких местах уж точно интереснее, чем на крыше.
- Что-то подсказывает – нечего мне там делать. Ходи.
Кенсей сосредоточился на доске, поводил взглядом, прикинул позиции, и сделал ход, скорее в расчете на случай, чем всерьез обдумав игру. Ему в отличие от Улькиорры два дела одновременно давались плохо.
Арранкар же словно ждал в засаде. Сразу же после того, как соперник совершил непродуманное действие, он опрометью бросился к своей шашке, и побил ею шашку Кенсея.
- Ах ты, паскуда! – вдохновенно выругался вайзард, смачно прочертив кулаком дугу в воздухе. – Подловил-таки!
Арранкар, никак не среагировав на «паскуду», продолжил гнуть своё.
- И все-таки ты на меня тогда напа-ал, - задумчиво изрек он, пытаясь переварить в голове старый случай.
- Ну напал, и напал! – огрызнулся Кенсей, немного раздраженный, что его отвлекли от обдумывания хода. – Будешь теперь вспоминать. На-ка вот тебе секи, выкручивайся теперь.
Он передвинул шашку с отчетливо злорадным выражением глаз, но тут же сменил злорадство на иронию, и подмигнул арранкару.
Улькиорра отследил эти трансформации, и отложил их в своих инвентаризационных списках с пометкой «проанализировать после». Пару секунд смотрел на предложенную позицию – Кенсею даже показалось, в его взгляде вот-вот мелькнет сожаление, но нет, не мелькнуло – и пожертвовал шашкой, только бы разбить образовавшийся тупик.
- Мое время на исходе, вайзард, - произнес он, - отложим партию до следующего раза.
- А-а, - разочарованно пробасил Кенсей, приготовившийся было идти в серьезную атаку, но вынужденный нажать на тормоза, - уже уходишь? Ну давай, дуй.
Улькиорра записал в блокнот последние ходы, посчитал очки и продемонстрировал Кенсею цифры, свидетельствовавшие точно не в пользу последнего.
- Ладно-ладно, - отмахнулся тот, - когда тебя в следующий раз-то ждать?
- Через три дня, как обычно, - сухо ответил Улькиорра, и не торопясь, проследовал к открывшейся секундой ранее Гарганте.
Он не попрощался, и ушел, не оглядываясь.
Кенсей смотрел ему вслед почти равнодушно, лишь с легким оттенком любопытства. Когда зияющий чернотой проход закрылся за гостем, сгреб шашки с доски.
- Странный он парень.
Для Nezvaniy gost. Звыняй, друг, с занпактами не вышло.
Но я тебя по-пацански уважаю, потому заявка вот она, сделана.
Ичиносе Маки и Кучики БьякуяНочная прогулка Кучики Бьякуи завершилась то ли паршиво, то ли совсем наоборот – это еще предстояло выяснить в процессе стычки, которая теперь находилась в самом разгаре.
Встретились противники душевно, тут ничего не скажешь – и тремя репликами не обменялись, как пришлось доставать занпакто, и с ходу объявлять банкай.
- Сенбонзакура, Кагейоши!
- Сайгёку, Нидзигасуми!
И понеслось – лязг, чавканье стали, искры, взорванный воздух, и смертоносный розовый водоворот вперемешку с радужными отблесками туманного занпакто.
Кучики, хоть виду по привычке не подавал, а чувствовал, как внутри начинает клокотать и пузыриться ярость – банкай Ичиносе Маки нестерпимо отдавал беспринципностью и коварством, которых он с лихвой наелся в подростковом возрасте с легкой руки принцессы Сихоин.
С Йоруичи со временем отношения наладились, здравомыслие отросло как-то само по себе, а память о хитрых маневрах навсегда отложилась в памяти, и случалось, вызывала бесконтрольное бешенство, в данный момент прикрытое, к счастью, дракой.
Ичиносе, будучи в незрелом возрасте парнем эмоциональным, последние экстатические страсти оставил на Согиоку, и если уж вступал в сражение, то только тогда, когда уж нельзя было не вступить. Встреча с Кучики Бьякуей его к тому понудила – невидимкой прикинуться не успел, и был узнан. Что теперь с этим делать, Маки представлял плохо. Умирать не хотелось, убивать тем более, и вряд ли бы в случае успеха такой поступок по достоинству оценила принцесса. Надо было договариваться, и судя по всему, делать это надо было в процессе сражения – Кучики на попятную не шел, и признаки готовности к конструктивному диалогу на его лице не наблюдались.
- Остановись ты, сумасшедший, - недовольно шипел Маки, - дай мне все объяснить.
Бьякуя, зло щурясь на «сумасшедшего», молчал и продолжал атаковать, не желая вступать в дискуссию с противником, которого ни во что не ставил.
- Да сложи же ты занпакто, менос тебя…
Маки не договорил – вынужден был нырнуть вниз, уворачиваясь от очередной дозы режущих лепестков.
- Я служу клану Сихоин, - невнятно пробубнил он оттуда, надеясь, что его услышат.
Бьякуя услышал, но раздумывал, принимать ли сказанное на веру. А пока раздумывал, слишком сильно не налегал, но все же продолжал наступать.
Маки пару раз лупанул по нему ослепляющим светом – больше для отрезвления, чем для нанесения вреда – и, выпрямившись, повторил уже громче и увереннее.
- Я служу клану Сихоин, ты слышишь? Меня нанимала лично принцесса! Убирай занпакто!
Помирились. Не сразу, но все обошлось лучшим образом.
Маки пришлось пуститься в многословие, чтобы рассказать о своей ситуации – дескать да, не погиб, был подобран капитаном Укитаке, пристроен в итоге принцессе. Теперь спокойно служу, и более лояльного к Сообществу Душ бойца трудно себе даже представить.
Кучики слушал с недоверчивой миной, если таковой считать его знаменитую неподвижную маску. Возражений, впрочем, не высказал, на отчаянную просьбу молчать о его, Маки, существовании, поджал губы – это было воспринято как согласие.
Когда сихоинский разведчик умолк, оправдав себя, насколько возможно, в глазах капитана, наступило молчание, призванное окончательно успокоить атмосферу. Оба почти физически ощущали, как оседают взбаламученные частицы ила на воображаемое дно, и там замирают, образовывая неподвижную монолитную массу. Наступает затишье и желанное равновесие.
- Я могу идти? - спросил Маки.
Он нарочно придерживался нейтрального тона, опасаясь, как бы не вышла вторая волна буйства, если капитан на ровном месте передумает ему верить.
Кучики долго изучающее смотрел ему в глаза прежде чем нехотя кивнуть. Ни о какой второй волне он и не помышлял, тут противник точно ошибся в выводах относительно его натуры. Но от еще одной встречи бы не отказался, сам не понимая, почему. Не прост был бывший синигами, не из тех, кого отпускают, и тут же выкидывают из головы.
Маки отвел было взгляд, и снова вернулся к суровым серо-голубым глазам, но когда ему показалось, что игра в гляделки затянулась, сделал шаг назад, крутанул занпакто и растворился в переливающейся дымке.
Несколько секунд Бьякуя задумчиво рассматривал темноту, в которой исчез его противник. Ему казалось, он все еще там стоит.
Через короткое время это ощущение пропало, капитан пожал плечами, развернулся и ушел в сюнпо.
Для Reif von Grey
Бьякуя и РенджиКучики Бьякуя был не из тез командиров, к которым можно безнаказанно врываться в кабинет с выпученными глазами и криками «Тайчо, срочно!», однако солдат, утром отправленный в составе патруля под руководством Ренджи, именно так и поступил. Расхристанный, взъерошенный, в грязных таби, он не помня себя, отчаянно завопил прямо с порога:
- Тайчо, Абарай-сан может погибнуть! Мы нарвались на такое! На такое! – солдат жестикулировал, как умалишенный, то ли умоляя, то ли проклиная небо, капитану так и не удалось это понять.
Бьякуя невозмутимо встал из-за стола, окатил отрядного взглядом с едва заметным оттенком презрения, но выговаривать не стал, некогда. Только уточнил, где именно произошло опасное столкновение, молча кивнул, в два прыжка очутился на подоконнике, и откуда стартовал так стремительно – только воздух схлопнулся.
На месте выяснилось, что дела у патруля действительно крайне плохи – лейтенант был окружен толпой из огромных пустых, и отбивался остервенело, не столько атакуя, сколько спасая себе жизнь. В ход он пускал не только занпакто и кидо – чтобы не подпустить противников на опасное расстояние, Ренджи лягался как мог, сопровождая каждый толчок последними словами. Косодэ на нем висело лохмотьями, волосы растрепались и с одной стороны были выжжены. Каждому, кто был свидетелем этой жестокой сечи, становилось очевидно, что держится лейтенант на одном энтузиазме и нежелании продавать себя дешево.
Прочих пустых атаковали группы солдат, но было ясно - силы не равны, и если не вмешаться немедленно, весь патруль останется на поле сражения.
Бьякуя выхватил занпакто и не церемонясь произнес:
- Банкай.
Меч плавно ушел в почву, и как только скрылась рукоять, воздух тут же наполнился слепящим сиянием, отвлекая всех участников баталии от своих противников.
Задачка оказалась та еще даже для капитана – пустые оказались не просто крупные, а и чрезвычайно мощные. Даже во время битвы Бьякуя не переставал удивляться, как израненному лейтенанту удавалось сдерживать их натиск. Если по одному противники не представляли серьезной опасности для владеющего банкаем, то группа из пяти-шести пустых несла смертельную угрозу.
Ренджи, хоть и был доведен до изнеможения, а бой не бросал, и старательно крошил всех, кто вылетал с очумелой башкой из-под капитанского банкая. Пока опомниться не успели. Остальные солдаты тоже помогали как могли, испытывая свои организмы на прочность. Сражение покидали только те, кто терял сознание от очередного удара – таких валялось по полю около десяти человек, и к счастью пустые, отвлеченные боем, их не трогали.
Капитану приходилось действовать с такой скоростью, что немели конечности, и когда врагов осталось всего-то на пару ударов, какая-то сила шарахнула его по голове, вырубая напрочь. Отключаясь, он попытался понять, что это было, но так и не смог.
Очнулся Кучики от резкой головной боли, когда колесо крытой медицинской повозки встретилось с булыжником, и чертов шарабан тряхнуло так, будто он взял метровый барьер.
Рядом кто-то тяжко простонал.
Бьякуя скосил глаза и увидел слипшиеся от крови рыжие волосы
«Ренджи»
Лейтенант лежал, скрючившись в неудобной позе, в ней же по всей видимости и провалился в обморок.
Голову капитан повернуть не мог, опасаясь очередного острого, как от ножа, болевого приступа. Он протянул руку, и опираясь на боковое зрение, подвинул Ренджи так, чтобы лежать ему было удобнее. Потом перевел дух, и снова подвинул – так, чтобы голова лейтенанта устроилась у него на груди.
Судя по разговорам отрядных, шедших рядом с повозкой, солдат-паникер, ворвавшийся в капитанский кабинет, оказался весьма полезным – с тем же рвением, с каким ему удалось поставить на уши Кучики, он взбаламутил и офицеров четвертого отряда. И если бы не его свербеж, неизвестно, как долго пришлось бы ожидать помощи.
На подходе к воротам гарнизона очнулся Ренджи.
Не в силах шевелиться и произносить вразумительные фразы, но желая выразить признательность, он слабеющим голосом прошептал «Тайчо…тайчо», и снова потерял сознание.
Для kora1975
Сюхей/Ренджи/Ичиго, с бодуна и перетрахаС какой стороны ни посмотри, а день рождения праздник хороший – хоть свой, хоть чужой. Тут тебе и еда, и вино, и буйная гулянка, и чего только нет, успевай радоваться. Абарай Ренджи и радовался – пил, ни в чем себе не отказывая, ел за троих, а разгулявшись, орал в три глотки что-то в равной степени веселое и матерное, поздравительное специально для Хисаги Сюхея, благо к тому времени ни одного из капитанов на вечеринке не осталось, да и девочки разошлись.
Лейтенанту против обыкновения удалось остаться в относительной трезвости, и в казармы – это Ренджи помнил наверняка – он шел на своих двоих. А что траектория при этом была зигзагообразная, так это все лирика, главное положение-то вертикальное.
И все-таки была в подобных праздничках одна изрядная паршивость, а именно утро следующего дня.
- Бля-а-а-а…
Тяжелый затяжной стон принадлежал Хисаги, попытавшемуся принять сидячее положение, но сумевшему подняться только до половины. Далее в виду похмельного состояния дело не пошло, и лейтенант осторожно, чтобы лишний раз не кантовать организм, опустился обратно на футон.
- Хисаги, ты жив? – произнесло лежащее пластом тело лейтенанта Абарая.
- Нет, - лениво отозвался Сюхей, - а я не понял, где малой?
- Какой малой? – бесцветным баритоном поинтересовался Ренджи, в реплике которого интонации распределялись настолько равномерно, что в ней с трудом можно было угадать вопрос.
- Ичиго.
Наступило непродолжительное молчание, во время которого мозг Абарая пытался запустить шестеренки хотя бы на треть мощности.
- А чо, здесь был Ичиго?
- А чо, не было что ли? – с наездом произнес Хисаги, и хмыкнул, поражаясь, - ну ты вчера и наебенился. Ты хоть что-то помнишь? Ты ж его сам под конец и приволок.
Ответить лейтенант не успел. Распахнулись входные седзи и в казарму вошел рыжеволосый пацан – свеженький, с блестящими глазами и губами красными что твой арбуз.
- Глянь-ка, бодренький, - прокомментировал, начиная раскачиваться с похмелья Сюхей, - и глазки смышленые, слышь, Ренджи?
- Охренеть, - глядя в потолок, брякнул тот, не столько отвечая на фразу, сколько удивляясь, до какой степени может отказать память. Он действительно не помнил ничего, и появление парня-риоки оказалось для него неожиданностью. Вот тебе и «на своих двоих», рано радовался.
Прекрасно понимая, что означает утро после бурного веселья рядом с Сюхеем, Абарай готов был поклясться, что на нем в данный момент отсутствовали фундоси, и что на лейтенанте их тоже не было. Но чтобы Ичиго!
- Хисаги, - как можно тише прошептал он, повернув голове в сторону товарища, - а он тоже трахался?
- Еще как! Отрывался будто последний день живет, да, малой?
Ичиго насупился и залился краской.
- Охренеть, что я пропустил, - разочарованно вздохнул Ренджи.
- Я бы не сказал, что ты это пропустил, - пробурчал себе под нос Ичиго, еле заметно хмурясь на лейтенантскую забывчивость.
- Повтори для него на «бис», может, лучше соображать начнет, - посоветовал парню Сюхей, отодвигаясь на край футона, чтобы самому не попасть под замес, с утра это было бы точно некстати.
Куросаки, заметив, как в глазах Абарая сквозь пелену отходняка начинает пробиваться интерес, отошел подальше.
- Э, нет, - покачал он головой, - я на такие подвиги после вчерашнего не решусь, и не уговаривайте.
Искра в глазах Ренджи потухла, уступив место сожалению.
- А жа-аль, - он снова задумчиво уставился в потолок.
- Да что ты паришься, - ткнул его Сюхей, - у тебя у самого скоро день рождения, так что еще не все потеряно.
Глаза у Ренджи загорелись снова, он даже привстал, криво щурясь от тянущей боли в затылке, и поманил Ичиго пальцем.
Тот нерешительно приблизился, но не настолько, чтобы у лейтенанта была возможность схватить его за щиколотку, как он поначалу намеревался. Догадываясь, что ему собирается предложить Ренджи, сразу ушел в глухую оборону.
- Не буду я с тобой, если ты все равно ничего не помнишь. С Сюхеем буду, он помнит.
С этими словами Ичиго с нарочитой детскостью обошел футон и сел рядом с Хисаги.
Тот снова поддал Абараю локтем в бок.
- Оппа, ты понял? Промахал пацана, лошара!
Ренджи растянул губы в улыбке и ничего не ответил.
Ичиго положил подбородок на колени, вздохнул, сделал для мизансцены обиженное лицо, а сам подумал: «Ничего он не промахал. Сам ты промахал».
Для Санди Зырянова
Койот Старрк, Лиллинет, Нойтора, Джаггерджак
Койот Старрк не впервые задавал себе вопрос, почему он оказался в Лас-Ночес, ведь в сущности, все его там раздражало – и собрания, и соревновательная атмосфера, и необходимость возглавлять небольшой корпус высшего арранкарского состава, и невозможность гулять по цитадели в полном одиночестве. Какой тупой менос его туда привел?
Ответа Примера не находил.
Ополоумев от ругни Нойторы с Джаггерджаком, которая доставала его даже в сьюте, Старрк устало вздохнул, поднялся, и молча вышел в коридор, процокав по гранитному полу каблуками сапог.
Голоса пререкающихся усилились, и теперь отчетливо можно было разобрать состав претензий, которые Секста и Квинта предъявляли друг другу – как всегда полная несусветица, подтекстом которой являлось желание самцов доказать, что его эго толще и длиннее.
Примера шумно выдохнул и направился по сумрачным коридорам к лестнице, ведущей к центральному выходу, а оттуда – за пределы цитадели, в каменистую пустыню.
Настроение он мог бы назвать неважным, и не надеялся восстановить его после прогулки, но возможность послушать тишину была куда как более привлекательна, чем необходимость быть свидетелем перепалки сотоварищей.
Старрку нравилось хрупанье камней под подошвами – шел бы и шел, заколдованный этими звуками. В точности как сейчас – руки в карманах, взгляд в никуда. Удивительное это состояние - единение с безмолвием. Возвращаться в Лас-Ночес совсем не хотелось, его окрестности казались местом более величественным, чем сам бастион. Старрк отошел на почтительное расстояние и повернулся, чтобы созерцать серые цилиндрические башни. Пейзаж представлялся ему прекрасным в своей мрачности, а цитадель выглядела оплотом молчания.
Примера обошел ее по окружности, созерцая со всех сторон. Прогулки как раз хватило для того, чтобы появилось желание отправиться в свои покои.
В Лас-Ночесе к его приходу все успокоилось, не было слышно ни голосов, ни возни. Единственным звуком был звук его шагов, эхом отражающийся от гладких стен коридоров. Старрк даже немного помечтал о том, что наступит время, когда-то этот замок будет принадлежать только ему одному, и какие же тогда начнутся славные деньки!
А сейчас спать, только спать.
- Ой, как же он меня бесит спящий.
Лиллинет почесывала пальцем подбородок, пытаясь придумать, какую бы побудку устроить Койоту на этот раз. Все варианты представлялись ей недостаточно забавными, но ничего, что можно было бы назвать шедевром розыгрыша, на этот раз в голову не приходило.
- Ладно, - в конце концов решила она, - пойдем старым надежным путем.
Напевая себе под нос неопределенный мотив с выраженными интонациями злорадства, девчонка, приплясывая, проследовала к себе, зачерпнула изрядную горсть соли и с ней отправилась в спальню Примеры.
- Сейчас мы тебе откроем рот, - комментировала она свои действия, оттягивая нижнюю губу ничего не подозревающего арранкара, - и засыпем туда соли!
Хлоп!
Старрк подскочил немедленно, скривился в невозможной гримасе, секунду раздумывая, начать ему плеваться прямо здесь или дотерпеть до умывальника. Победила врожденная тяга к порядку – продолжая морщиться, он встал с дивана и прошлепал босыми ногами в санузел, на ходу аккуратно сплевывая соль в подставленную ладонь.
Все это время Лиллинет заливалась победным смехом, радостно нарезая круги по комнате. Визг и хохот стояли такие, что недавний скандал Сексты и Квинты по сравнению с ними был воплощением сдержанного тона.
Веселилась она до тех пор, пока в дверях не показался Старрк, нацеленный задать ей взбучку покрепче.
- Да что у них там творится? - Нойтору перекосило как от надкушенного лимона.
Сексте показалось – еще немного и Квинта зажмет уши.
- Н-да, - скривился Джаггерджак, - что-то шума от них и правда сегодня выше крыши.
- Сходить, что ли, сказать пару ласковых, - брякнул Нойтора, не проявляя особой охоты идти, ибо непонятно было, какую цену придется заплатить за свои замечания, Старрк все-таки, как ни крути, Примера.
- Сиди, ну его нахер, - одернул товарища Джаггерджак, - пойдем лучше поохотимся. Ссуки, последние мозги высадят в этом бардаке.
Для Oriental_Lady
Ичиго, Йоруичи, Шюнсуй«Ой, мама дорогая, попал как кур в ощип! Ну зачем я с ней пошел? Зачем, ками? Знал же, что нельзя доверять, нельзя! Было же один раз такое – разделась и давай передо мной выкрутасы выделывать! А тут еще и Кьёраку-тайчо, чистый срам!» - трусливо напискивал краснеющему Ичиго внутренний голос, - «Ну как – как- ты мог позволить затащить себя в купальню? Что теперь делать, как выкручиваться? И не откажешь ведь, вот такая она настырная женщина!»
- Ичиго, что тебя так смущает? – подмигивала ему принцесса Сихоин, как бы между прочим выныривая из воды, и обнажая смуглые упругие грудки.
«Еще и спрашивает! – жалобно возмущался Куросаки, медленно, чтобы не обнаружить паники, отступая в угол бассейна, - только бы они не стали слишком сильно ко мне лезть! Это же сразу смерть – смерть! Или не смерть? Может, и не смерть, но обморок точно!»
- Йоруичи-сан, Вы бы прикрылись, - без особой надежды промямлил Куросаки.
- Чем, дорогой? – резонно заметила та и вопросительно уставилась на смущенного парня. Пялилась-пялились, да и перевела взгляд на сотайчо, – Может быть тобой, Шюнсуй?
- Я всегда рад, красавица, - подыграл ей Кьёраку и обнял со спины, закрывая соблазнительный бюст Йоруичи скрещенными руками.
У Ичиго перед глазами на несколько секунд помутилось, но довольно быстро интерьер купальни снова обрел четкие очертания. Ужас заставил временного синигами мобилизоваться.
«Нога! – внутренне завопил он, когда Йоруичи коснулась кукольной стопой его бедра, - Ее нога! Нет!»
- Так на чем мы закончили разговор? - невозмутимо поинтересовалась принцесса, наматывая на палец мокрую прядь волос.
Пока Ичиго прикидывал, к кому обращен ее вопрос, парочка снова приблизилась, и на этот раз он ощутил в непосредственной близости бедро Шюнсуя.
«Еще одна нога, ками! Его нога! Нет, я этого не переживу!»
- Ичиго, приятель, - пространно обратился к нему Кьёраку, обнимая за плечи, - ты бы ответил даме.
- Что же Вы сами не ответите? - спросил Куросаки, пытаясь отстраниться и ретироваться в сторону свободного пространства, где был тут же подхвачен нежными руками не допускающей возражений Йоруичи.
Ичиго начисто забыл, о чем был последний разговор, и был ли он окончен. А ирония была в том, что ни на чем они не заканчивали, и вопрос принцесса задала только для того, чтобы поставить парня в тупик и отвлечь от домогательств.
«Все, Ичиго, - сказал себе временный синигами, собрав мужество в кулак, и выдохнув, как перед последней минутой жизни, - это конец, готовься. Сцепи зубы и терпи. Пусть они делают что хотят, пусть лапают, пусть целуют, главное выжить, а после ты отомстишь».
С этими мыслями Куросаки повис в объятиях старших товарищей, закрыл глаза и попрощался с миром.
- Эй, Шюнсуй, тебе не кажется, что маленький развратник хочет нас вынудить нас его обихаживать?
- Мм.. поведение действительно не характерно для временного синигами, – не без притворного волнения в голосе ответил ей Кьёраку, - я-то считал его гораздо серьезнее.
«Издевайтесь-издевайтесь, - думал Ичиго, и не спешил приходить в себя, - все вам зачтется!»
Он не сразу поверил своему счастью, когда взрослые шутники разжали объятия и отплыли от него на почтительное расстояние. А когда открыл глаза, увидел, что оба негодяя давятся от беззвучного истерического хохота.
URL записиЗвыняйте, братва, не все у меня пейрится, и не во всех местах веселуха.
Но стараюсь как могу.
Для Анж - Мать Забвения
Кенсей и УлькиорраУлькиорра окинул доску скучающим взглядом, задержался на одной из позиций, и вслед за этим передвинул шашку на свободное поле. Судя по выражению лица, игра его не слишком интересовала, однако Кенсея на этот счет обмануть было трудно – он привык к тому, что мозг арранкара работал безотказно, и создавалось впечатление, будто Улькиорра, словно многозадачная машина, способен выполнять одновременно несколько функций – безупречно играть и внимательно вести диалог.
Не все бывшему синигами было понято в этом престранном существе – бесчувственном и одновременно любопытном, однако завязавшееся знакомство, после нескольких драк повлекшее за собой нечто, что даже с натяжкой нельзя было назвать хотя бы приятельством, продолжалось и заканчиваться не спешило. Держалось оно главным образом на желании узнать, что же скрывается за личиной противника, и нет ли там какого подвоха. Кенсей, к примеру, дак сроду таких отмороженных не видел, и каждый раз удивлялся, когда эдакий соляной столп интересовался человеческими чувствами – вещами, как ему казалось, понятными и доступными последнему тугодуму.
Арранкару же не терпелось докопаться, какими мотивами движим его оппонент, и в частности, почему он начал первым задираться при знакомстве, если личных мотивов не имел, да к тому же никому не служил и соответствующих приказов не получал.
- Я бы не отказался на пару дней влезть в твою шкуру, вайзард, - произнес Улькиорра бесцветным голосом, в очередной раз поднимая интересующую тему, - никак не могу тебя понять, сколько бы ты ни рассказывал.
- Да я б хоть сейчас, - теоретически Кенсей был готов подвинуться, уступая ему место в собственном гигае, если бы это помогло донести до непонятливого арранкара все пересказанное на словах. Он небрежно оттянул край майки, - валяй, вот те шкура.
Улькиорра, понимая полную бессмысленность такого действия, незаинтересованно отвел взгляд, сосредоточившийся было на складках темно-синей, немного полинявшей ткани.
- А то, если хочешь, пойдем в бар, выпьем, - предложил вайзард, не особо рассчитывая на согласие, - в таких местах уж точно интереснее, чем на крыше.
- Что-то подсказывает – нечего мне там делать. Ходи.
Кенсей сосредоточился на доске, поводил взглядом, прикинул позиции, и сделал ход, скорее в расчете на случай, чем всерьез обдумав игру. Ему в отличие от Улькиорры два дела одновременно давались плохо.
Арранкар же словно ждал в засаде. Сразу же после того, как соперник совершил непродуманное действие, он опрометью бросился к своей шашке, и побил ею шашку Кенсея.
- Ах ты, паскуда! – вдохновенно выругался вайзард, смачно прочертив кулаком дугу в воздухе. – Подловил-таки!
Арранкар, никак не среагировав на «паскуду», продолжил гнуть своё.
- И все-таки ты на меня тогда напа-ал, - задумчиво изрек он, пытаясь переварить в голове старый случай.
- Ну напал, и напал! – огрызнулся Кенсей, немного раздраженный, что его отвлекли от обдумывания хода. – Будешь теперь вспоминать. На-ка вот тебе секи, выкручивайся теперь.
Он передвинул шашку с отчетливо злорадным выражением глаз, но тут же сменил злорадство на иронию, и подмигнул арранкару.
Улькиорра отследил эти трансформации, и отложил их в своих инвентаризационных списках с пометкой «проанализировать после». Пару секунд смотрел на предложенную позицию – Кенсею даже показалось, в его взгляде вот-вот мелькнет сожаление, но нет, не мелькнуло – и пожертвовал шашкой, только бы разбить образовавшийся тупик.
- Мое время на исходе, вайзард, - произнес он, - отложим партию до следующего раза.
- А-а, - разочарованно пробасил Кенсей, приготовившийся было идти в серьезную атаку, но вынужденный нажать на тормоза, - уже уходишь? Ну давай, дуй.
Улькиорра записал в блокнот последние ходы, посчитал очки и продемонстрировал Кенсею цифры, свидетельствовавшие точно не в пользу последнего.
- Ладно-ладно, - отмахнулся тот, - когда тебя в следующий раз-то ждать?
- Через три дня, как обычно, - сухо ответил Улькиорра, и не торопясь, проследовал к открывшейся секундой ранее Гарганте.
Он не попрощался, и ушел, не оглядываясь.
Кенсей смотрел ему вслед почти равнодушно, лишь с легким оттенком любопытства. Когда зияющий чернотой проход закрылся за гостем, сгреб шашки с доски.
- Странный он парень.
Для Nezvaniy gost. Звыняй, друг, с занпактами не вышло.
Но я тебя по-пацански уважаю, потому заявка вот она, сделана.
Ичиносе Маки и Кучики БьякуяНочная прогулка Кучики Бьякуи завершилась то ли паршиво, то ли совсем наоборот – это еще предстояло выяснить в процессе стычки, которая теперь находилась в самом разгаре.
Встретились противники душевно, тут ничего не скажешь – и тремя репликами не обменялись, как пришлось доставать занпакто, и с ходу объявлять банкай.
- Сенбонзакура, Кагейоши!
- Сайгёку, Нидзигасуми!
И понеслось – лязг, чавканье стали, искры, взорванный воздух, и смертоносный розовый водоворот вперемешку с радужными отблесками туманного занпакто.
Кучики, хоть виду по привычке не подавал, а чувствовал, как внутри начинает клокотать и пузыриться ярость – банкай Ичиносе Маки нестерпимо отдавал беспринципностью и коварством, которых он с лихвой наелся в подростковом возрасте с легкой руки принцессы Сихоин.
С Йоруичи со временем отношения наладились, здравомыслие отросло как-то само по себе, а память о хитрых маневрах навсегда отложилась в памяти, и случалось, вызывала бесконтрольное бешенство, в данный момент прикрытое, к счастью, дракой.
Ичиносе, будучи в незрелом возрасте парнем эмоциональным, последние экстатические страсти оставил на Согиоку, и если уж вступал в сражение, то только тогда, когда уж нельзя было не вступить. Встреча с Кучики Бьякуей его к тому понудила – невидимкой прикинуться не успел, и был узнан. Что теперь с этим делать, Маки представлял плохо. Умирать не хотелось, убивать тем более, и вряд ли бы в случае успеха такой поступок по достоинству оценила принцесса. Надо было договариваться, и судя по всему, делать это надо было в процессе сражения – Кучики на попятную не шел, и признаки готовности к конструктивному диалогу на его лице не наблюдались.
- Остановись ты, сумасшедший, - недовольно шипел Маки, - дай мне все объяснить.
Бьякуя, зло щурясь на «сумасшедшего», молчал и продолжал атаковать, не желая вступать в дискуссию с противником, которого ни во что не ставил.
- Да сложи же ты занпакто, менос тебя…
Маки не договорил – вынужден был нырнуть вниз, уворачиваясь от очередной дозы режущих лепестков.
- Я служу клану Сихоин, - невнятно пробубнил он оттуда, надеясь, что его услышат.
Бьякуя услышал, но раздумывал, принимать ли сказанное на веру. А пока раздумывал, слишком сильно не налегал, но все же продолжал наступать.
Маки пару раз лупанул по нему ослепляющим светом – больше для отрезвления, чем для нанесения вреда – и, выпрямившись, повторил уже громче и увереннее.
- Я служу клану Сихоин, ты слышишь? Меня нанимала лично принцесса! Убирай занпакто!
Помирились. Не сразу, но все обошлось лучшим образом.
Маки пришлось пуститься в многословие, чтобы рассказать о своей ситуации – дескать да, не погиб, был подобран капитаном Укитаке, пристроен в итоге принцессе. Теперь спокойно служу, и более лояльного к Сообществу Душ бойца трудно себе даже представить.
Кучики слушал с недоверчивой миной, если таковой считать его знаменитую неподвижную маску. Возражений, впрочем, не высказал, на отчаянную просьбу молчать о его, Маки, существовании, поджал губы – это было воспринято как согласие.
Когда сихоинский разведчик умолк, оправдав себя, насколько возможно, в глазах капитана, наступило молчание, призванное окончательно успокоить атмосферу. Оба почти физически ощущали, как оседают взбаламученные частицы ила на воображаемое дно, и там замирают, образовывая неподвижную монолитную массу. Наступает затишье и желанное равновесие.
- Я могу идти? - спросил Маки.
Он нарочно придерживался нейтрального тона, опасаясь, как бы не вышла вторая волна буйства, если капитан на ровном месте передумает ему верить.
Кучики долго изучающее смотрел ему в глаза прежде чем нехотя кивнуть. Ни о какой второй волне он и не помышлял, тут противник точно ошибся в выводах относительно его натуры. Но от еще одной встречи бы не отказался, сам не понимая, почему. Не прост был бывший синигами, не из тех, кого отпускают, и тут же выкидывают из головы.
Маки отвел было взгляд, и снова вернулся к суровым серо-голубым глазам, но когда ему показалось, что игра в гляделки затянулась, сделал шаг назад, крутанул занпакто и растворился в переливающейся дымке.
Несколько секунд Бьякуя задумчиво рассматривал темноту, в которой исчез его противник. Ему казалось, он все еще там стоит.
Через короткое время это ощущение пропало, капитан пожал плечами, развернулся и ушел в сюнпо.
Для Reif von Grey
Бьякуя и РенджиКучики Бьякуя был не из тез командиров, к которым можно безнаказанно врываться в кабинет с выпученными глазами и криками «Тайчо, срочно!», однако солдат, утром отправленный в составе патруля под руководством Ренджи, именно так и поступил. Расхристанный, взъерошенный, в грязных таби, он не помня себя, отчаянно завопил прямо с порога:
- Тайчо, Абарай-сан может погибнуть! Мы нарвались на такое! На такое! – солдат жестикулировал, как умалишенный, то ли умоляя, то ли проклиная небо, капитану так и не удалось это понять.
Бьякуя невозмутимо встал из-за стола, окатил отрядного взглядом с едва заметным оттенком презрения, но выговаривать не стал, некогда. Только уточнил, где именно произошло опасное столкновение, молча кивнул, в два прыжка очутился на подоконнике, и откуда стартовал так стремительно – только воздух схлопнулся.
На месте выяснилось, что дела у патруля действительно крайне плохи – лейтенант был окружен толпой из огромных пустых, и отбивался остервенело, не столько атакуя, сколько спасая себе жизнь. В ход он пускал не только занпакто и кидо – чтобы не подпустить противников на опасное расстояние, Ренджи лягался как мог, сопровождая каждый толчок последними словами. Косодэ на нем висело лохмотьями, волосы растрепались и с одной стороны были выжжены. Каждому, кто был свидетелем этой жестокой сечи, становилось очевидно, что держится лейтенант на одном энтузиазме и нежелании продавать себя дешево.
Прочих пустых атаковали группы солдат, но было ясно - силы не равны, и если не вмешаться немедленно, весь патруль останется на поле сражения.
Бьякуя выхватил занпакто и не церемонясь произнес:
- Банкай.
Меч плавно ушел в почву, и как только скрылась рукоять, воздух тут же наполнился слепящим сиянием, отвлекая всех участников баталии от своих противников.
Задачка оказалась та еще даже для капитана – пустые оказались не просто крупные, а и чрезвычайно мощные. Даже во время битвы Бьякуя не переставал удивляться, как израненному лейтенанту удавалось сдерживать их натиск. Если по одному противники не представляли серьезной опасности для владеющего банкаем, то группа из пяти-шести пустых несла смертельную угрозу.
Ренджи, хоть и был доведен до изнеможения, а бой не бросал, и старательно крошил всех, кто вылетал с очумелой башкой из-под капитанского банкая. Пока опомниться не успели. Остальные солдаты тоже помогали как могли, испытывая свои организмы на прочность. Сражение покидали только те, кто терял сознание от очередного удара – таких валялось по полю около десяти человек, и к счастью пустые, отвлеченные боем, их не трогали.
Капитану приходилось действовать с такой скоростью, что немели конечности, и когда врагов осталось всего-то на пару ударов, какая-то сила шарахнула его по голове, вырубая напрочь. Отключаясь, он попытался понять, что это было, но так и не смог.
Очнулся Кучики от резкой головной боли, когда колесо крытой медицинской повозки встретилось с булыжником, и чертов шарабан тряхнуло так, будто он взял метровый барьер.
Рядом кто-то тяжко простонал.
Бьякуя скосил глаза и увидел слипшиеся от крови рыжие волосы
«Ренджи»
Лейтенант лежал, скрючившись в неудобной позе, в ней же по всей видимости и провалился в обморок.
Голову капитан повернуть не мог, опасаясь очередного острого, как от ножа, болевого приступа. Он протянул руку, и опираясь на боковое зрение, подвинул Ренджи так, чтобы лежать ему было удобнее. Потом перевел дух, и снова подвинул – так, чтобы голова лейтенанта устроилась у него на груди.
Судя по разговорам отрядных, шедших рядом с повозкой, солдат-паникер, ворвавшийся в капитанский кабинет, оказался весьма полезным – с тем же рвением, с каким ему удалось поставить на уши Кучики, он взбаламутил и офицеров четвертого отряда. И если бы не его свербеж, неизвестно, как долго пришлось бы ожидать помощи.
На подходе к воротам гарнизона очнулся Ренджи.
Не в силах шевелиться и произносить вразумительные фразы, но желая выразить признательность, он слабеющим голосом прошептал «Тайчо…тайчо», и снова потерял сознание.
Для kora1975
Сюхей/Ренджи/Ичиго, с бодуна и перетрахаС какой стороны ни посмотри, а день рождения праздник хороший – хоть свой, хоть чужой. Тут тебе и еда, и вино, и буйная гулянка, и чего только нет, успевай радоваться. Абарай Ренджи и радовался – пил, ни в чем себе не отказывая, ел за троих, а разгулявшись, орал в три глотки что-то в равной степени веселое и матерное, поздравительное специально для Хисаги Сюхея, благо к тому времени ни одного из капитанов на вечеринке не осталось, да и девочки разошлись.
Лейтенанту против обыкновения удалось остаться в относительной трезвости, и в казармы – это Ренджи помнил наверняка – он шел на своих двоих. А что траектория при этом была зигзагообразная, так это все лирика, главное положение-то вертикальное.
И все-таки была в подобных праздничках одна изрядная паршивость, а именно утро следующего дня.
- Бля-а-а-а…
Тяжелый затяжной стон принадлежал Хисаги, попытавшемуся принять сидячее положение, но сумевшему подняться только до половины. Далее в виду похмельного состояния дело не пошло, и лейтенант осторожно, чтобы лишний раз не кантовать организм, опустился обратно на футон.
- Хисаги, ты жив? – произнесло лежащее пластом тело лейтенанта Абарая.
- Нет, - лениво отозвался Сюхей, - а я не понял, где малой?
- Какой малой? – бесцветным баритоном поинтересовался Ренджи, в реплике которого интонации распределялись настолько равномерно, что в ней с трудом можно было угадать вопрос.
- Ичиго.
Наступило непродолжительное молчание, во время которого мозг Абарая пытался запустить шестеренки хотя бы на треть мощности.
- А чо, здесь был Ичиго?
- А чо, не было что ли? – с наездом произнес Хисаги, и хмыкнул, поражаясь, - ну ты вчера и наебенился. Ты хоть что-то помнишь? Ты ж его сам под конец и приволок.
Ответить лейтенант не успел. Распахнулись входные седзи и в казарму вошел рыжеволосый пацан – свеженький, с блестящими глазами и губами красными что твой арбуз.
- Глянь-ка, бодренький, - прокомментировал, начиная раскачиваться с похмелья Сюхей, - и глазки смышленые, слышь, Ренджи?
- Охренеть, - глядя в потолок, брякнул тот, не столько отвечая на фразу, сколько удивляясь, до какой степени может отказать память. Он действительно не помнил ничего, и появление парня-риоки оказалось для него неожиданностью. Вот тебе и «на своих двоих», рано радовался.
Прекрасно понимая, что означает утро после бурного веселья рядом с Сюхеем, Абарай готов был поклясться, что на нем в данный момент отсутствовали фундоси, и что на лейтенанте их тоже не было. Но чтобы Ичиго!
- Хисаги, - как можно тише прошептал он, повернув голове в сторону товарища, - а он тоже трахался?
- Еще как! Отрывался будто последний день живет, да, малой?
Ичиго насупился и залился краской.
- Охренеть, что я пропустил, - разочарованно вздохнул Ренджи.
- Я бы не сказал, что ты это пропустил, - пробурчал себе под нос Ичиго, еле заметно хмурясь на лейтенантскую забывчивость.
- Повтори для него на «бис», может, лучше соображать начнет, - посоветовал парню Сюхей, отодвигаясь на край футона, чтобы самому не попасть под замес, с утра это было бы точно некстати.
Куросаки, заметив, как в глазах Абарая сквозь пелену отходняка начинает пробиваться интерес, отошел подальше.
- Э, нет, - покачал он головой, - я на такие подвиги после вчерашнего не решусь, и не уговаривайте.
Искра в глазах Ренджи потухла, уступив место сожалению.
- А жа-аль, - он снова задумчиво уставился в потолок.
- Да что ты паришься, - ткнул его Сюхей, - у тебя у самого скоро день рождения, так что еще не все потеряно.
Глаза у Ренджи загорелись снова, он даже привстал, криво щурясь от тянущей боли в затылке, и поманил Ичиго пальцем.
Тот нерешительно приблизился, но не настолько, чтобы у лейтенанта была возможность схватить его за щиколотку, как он поначалу намеревался. Догадываясь, что ему собирается предложить Ренджи, сразу ушел в глухую оборону.
- Не буду я с тобой, если ты все равно ничего не помнишь. С Сюхеем буду, он помнит.
С этими словами Ичиго с нарочитой детскостью обошел футон и сел рядом с Хисаги.
Тот снова поддал Абараю локтем в бок.
- Оппа, ты понял? Промахал пацана, лошара!
Ренджи растянул губы в улыбке и ничего не ответил.
Ичиго положил подбородок на колени, вздохнул, сделал для мизансцены обиженное лицо, а сам подумал: «Ничего он не промахал. Сам ты промахал».
Для Санди Зырянова
Койот Старрк, Лиллинет, Нойтора, Джаггерджак
Койот Старрк не впервые задавал себе вопрос, почему он оказался в Лас-Ночес, ведь в сущности, все его там раздражало – и собрания, и соревновательная атмосфера, и необходимость возглавлять небольшой корпус высшего арранкарского состава, и невозможность гулять по цитадели в полном одиночестве. Какой тупой менос его туда привел?
Ответа Примера не находил.
Ополоумев от ругни Нойторы с Джаггерджаком, которая доставала его даже в сьюте, Старрк устало вздохнул, поднялся, и молча вышел в коридор, процокав по гранитному полу каблуками сапог.
Голоса пререкающихся усилились, и теперь отчетливо можно было разобрать состав претензий, которые Секста и Квинта предъявляли друг другу – как всегда полная несусветица, подтекстом которой являлось желание самцов доказать, что его эго толще и длиннее.
Примера шумно выдохнул и направился по сумрачным коридорам к лестнице, ведущей к центральному выходу, а оттуда – за пределы цитадели, в каменистую пустыню.
Настроение он мог бы назвать неважным, и не надеялся восстановить его после прогулки, но возможность послушать тишину была куда как более привлекательна, чем необходимость быть свидетелем перепалки сотоварищей.
Старрку нравилось хрупанье камней под подошвами – шел бы и шел, заколдованный этими звуками. В точности как сейчас – руки в карманах, взгляд в никуда. Удивительное это состояние - единение с безмолвием. Возвращаться в Лас-Ночес совсем не хотелось, его окрестности казались местом более величественным, чем сам бастион. Старрк отошел на почтительное расстояние и повернулся, чтобы созерцать серые цилиндрические башни. Пейзаж представлялся ему прекрасным в своей мрачности, а цитадель выглядела оплотом молчания.
Примера обошел ее по окружности, созерцая со всех сторон. Прогулки как раз хватило для того, чтобы появилось желание отправиться в свои покои.
В Лас-Ночесе к его приходу все успокоилось, не было слышно ни голосов, ни возни. Единственным звуком был звук его шагов, эхом отражающийся от гладких стен коридоров. Старрк даже немного помечтал о том, что наступит время, когда-то этот замок будет принадлежать только ему одному, и какие же тогда начнутся славные деньки!
А сейчас спать, только спать.
- Ой, как же он меня бесит спящий.
Лиллинет почесывала пальцем подбородок, пытаясь придумать, какую бы побудку устроить Койоту на этот раз. Все варианты представлялись ей недостаточно забавными, но ничего, что можно было бы назвать шедевром розыгрыша, на этот раз в голову не приходило.
- Ладно, - в конце концов решила она, - пойдем старым надежным путем.
Напевая себе под нос неопределенный мотив с выраженными интонациями злорадства, девчонка, приплясывая, проследовала к себе, зачерпнула изрядную горсть соли и с ней отправилась в спальню Примеры.
- Сейчас мы тебе откроем рот, - комментировала она свои действия, оттягивая нижнюю губу ничего не подозревающего арранкара, - и засыпем туда соли!
Хлоп!
Старрк подскочил немедленно, скривился в невозможной гримасе, секунду раздумывая, начать ему плеваться прямо здесь или дотерпеть до умывальника. Победила врожденная тяга к порядку – продолжая морщиться, он встал с дивана и прошлепал босыми ногами в санузел, на ходу аккуратно сплевывая соль в подставленную ладонь.
Все это время Лиллинет заливалась победным смехом, радостно нарезая круги по комнате. Визг и хохот стояли такие, что недавний скандал Сексты и Квинты по сравнению с ними был воплощением сдержанного тона.
Веселилась она до тех пор, пока в дверях не показался Старрк, нацеленный задать ей взбучку покрепче.
- Да что у них там творится? - Нойтору перекосило как от надкушенного лимона.
Сексте показалось – еще немного и Квинта зажмет уши.
- Н-да, - скривился Джаггерджак, - что-то шума от них и правда сегодня выше крыши.
- Сходить, что ли, сказать пару ласковых, - брякнул Нойтора, не проявляя особой охоты идти, ибо непонятно было, какую цену придется заплатить за свои замечания, Старрк все-таки, как ни крути, Примера.
- Сиди, ну его нахер, - одернул товарища Джаггерджак, - пойдем лучше поохотимся. Ссуки, последние мозги высадят в этом бардаке.
Для Oriental_Lady
Ичиго, Йоруичи, Шюнсуй«Ой, мама дорогая, попал как кур в ощип! Ну зачем я с ней пошел? Зачем, ками? Знал же, что нельзя доверять, нельзя! Было же один раз такое – разделась и давай передо мной выкрутасы выделывать! А тут еще и Кьёраку-тайчо, чистый срам!» - трусливо напискивал краснеющему Ичиго внутренний голос, - «Ну как – как- ты мог позволить затащить себя в купальню? Что теперь делать, как выкручиваться? И не откажешь ведь, вот такая она настырная женщина!»
- Ичиго, что тебя так смущает? – подмигивала ему принцесса Сихоин, как бы между прочим выныривая из воды, и обнажая смуглые упругие грудки.
«Еще и спрашивает! – жалобно возмущался Куросаки, медленно, чтобы не обнаружить паники, отступая в угол бассейна, - только бы они не стали слишком сильно ко мне лезть! Это же сразу смерть – смерть! Или не смерть? Может, и не смерть, но обморок точно!»
- Йоруичи-сан, Вы бы прикрылись, - без особой надежды промямлил Куросаки.
- Чем, дорогой? – резонно заметила та и вопросительно уставилась на смущенного парня. Пялилась-пялились, да и перевела взгляд на сотайчо, – Может быть тобой, Шюнсуй?
- Я всегда рад, красавица, - подыграл ей Кьёраку и обнял со спины, закрывая соблазнительный бюст Йоруичи скрещенными руками.
У Ичиго перед глазами на несколько секунд помутилось, но довольно быстро интерьер купальни снова обрел четкие очертания. Ужас заставил временного синигами мобилизоваться.
«Нога! – внутренне завопил он, когда Йоруичи коснулась кукольной стопой его бедра, - Ее нога! Нет!»
- Так на чем мы закончили разговор? - невозмутимо поинтересовалась принцесса, наматывая на палец мокрую прядь волос.
Пока Ичиго прикидывал, к кому обращен ее вопрос, парочка снова приблизилась, и на этот раз он ощутил в непосредственной близости бедро Шюнсуя.
«Еще одна нога, ками! Его нога! Нет, я этого не переживу!»
- Ичиго, приятель, - пространно обратился к нему Кьёраку, обнимая за плечи, - ты бы ответил даме.
- Что же Вы сами не ответите? - спросил Куросаки, пытаясь отстраниться и ретироваться в сторону свободного пространства, где был тут же подхвачен нежными руками не допускающей возражений Йоруичи.
Ичиго начисто забыл, о чем был последний разговор, и был ли он окончен. А ирония была в том, что ни на чем они не заканчивали, и вопрос принцесса задала только для того, чтобы поставить парня в тупик и отвлечь от домогательств.
«Все, Ичиго, - сказал себе временный синигами, собрав мужество в кулак, и выдохнув, как перед последней минутой жизни, - это конец, готовься. Сцепи зубы и терпи. Пусть они делают что хотят, пусть лапают, пусть целуют, главное выжить, а после ты отомстишь».
С этими мыслями Куросаки повис в объятиях старших товарищей, закрыл глаза и попрощался с миром.
- Эй, Шюнсуй, тебе не кажется, что маленький развратник хочет нас вынудить нас его обихаживать?
- Мм.. поведение действительно не характерно для временного синигами, – не без притворного волнения в голосе ответил ей Кьёраку, - я-то считал его гораздо серьезнее.
«Издевайтесь-издевайтесь, - думал Ичиго, и не спешил приходить в себя, - все вам зачтется!»
Он не сразу поверил своему счастью, когда взрослые шутники разжали объятия и отплыли от него на почтительное расстояние. А когда открыл глаза, увидел, что оба негодяя давятся от беззвучного истерического хохота.