чего только не бывает.

11.03.2014 в 02:04

Пишет  Василий, кот ученый:

Коты-ангелы


Коты с крыльями, которых прозвали ангелами, живут в России, США и Китае. По словам хозяев, они брали самых обычных котят, но после года у котов неожиданно начинали расти крылья.
Существует 3 различные версии, объясняющие появление у котов крыльев. Наиболее распространенным считается спутывание шерсти у длинношерстных кошек. Колтуны могут образовываться вдоль всего тела, если кошка не получает надлежащего ухода. Когда кошка движется, свалявшаяся шерсть также двигается, создавая иллюзию машущих крыльев. Колтуны создают массу неудобств для кошки, раздражая кожу и представляя прекрасную среду для размножения паразитов. Но это, самое простое, объяснение оказалось несостоятельным, поскольку многие достоверно известные коты-ангелы имели короткую шерсть.
Вторым объяснением стало заболевание, называемое кошачьей кожной астенией. Крылья у кошек растут только на плечах, бедрах или спине, причем кошки могут активно двигать ими, что предполагает наличие нервной и мышечной ткани в крыльях. Это также доказывает несостоятельность первой версии, поскольку спутанная шерсть никак не может содержать мышцы.
Кожная астения («слабая кожа») проявляется в деформации кожи, характеризующейся чрезмерной эластичностью и растяжением кожи. Складка кожи обвисает на спине, плечах и бедрах кожи, напоминая крыло. Самое обычное поглаживание кошки по спине может привести к растяжению кожи или даже порвать ее. Но такие складки кожи не имеют мышц и костей, поэтому кошка не может двигать «крыльями» подобно птице, они лишь подпрыгивают при ходьбе, что окружающие принимают за помахивания крыльев. Хрупкие кожные лоскуты могут отваливаться, не вызывая кровотечения. Это объясняет, почему некоторые кошки сбрасывают крылья к вящему удивлению их владельцев.
Третье объяснение предполагает, что у кошки отрастают дополнительные, функционально недоразвитые конечности, покрытые мехом. В силу расположения этих конечностей на теле кошки, их ошибочно принимают за крылья. В одном из случаев было официально доказано, что у «кошки-ангела» вместо крыльев имелись плохо развитые дополнительные конечности.



На данный момент насчитывается около 138 сообщений о крылатых кошках. Более 30 из них подтверждено документально, также имеется крылатое чучело кошки, датирующееся 19-м веком. Но образец находится в плохом состоянии, поэтому сложно сказать, оригинал ли это или подделка. Чучело выставлено в музее у Ниагарского водопада.
Самое раннее упоминание о крылатых кошках датируется июнем 1842 года принадлежит Генри Дэвиду Торо. Он рассказывает о кошке-ангеле, жившей на одной из ферм. Особенная кошка не только обладала крыльями, но и сбрасывала их весной.
В 1897 году черепаховый кот с крыльями был застрелен в Великобритании. Очевидцы рассказывали, что он раскрывал крылья, чтобы они помогали ему бежать быстрее. Крылатому черно-белому коту, который появился в 1933—1934 гг. в Англии, повезло больше. Хозяйка кота согласилась выставить животное на некоторое время в Окфордском зоопарке. Она уверяла, что кот использует свои крылья, длина которых составляла 15 см, чтобы совершать прыжки на большие расстояния.
После этого стало известно о еще нескольких случаях появления кошек-ангелов. В большинстве случаев за крылья принимали спутанную шерсть или деформацию кожи. Чаще всего обнаруженных котов попросту пристреливали и продавали в музеи.
В 2004 году появилось сообщение о крылатом коте из России. Бродячий кот Васька жил в г. Букреевске, расположенном недалеко от Курска. Обладание крыльями не принесло ему счастья, как и многим другим котам-ангелам. Васька был утоплен суеверными жителями.
Затем настала очередь Китая, где в 2007 году у годовалого кота всего за месяц выросли огромные крылья, имевшие внутри костную основу. Его хозяйка считала, что причиной послужили сексуальные домогательства со стороны кошек, посчитавших ее питомца неотразимым. Кот предпочел радикальные методы, чтобы избавиться от навязчивых поклонниц, и отрастил роскошные крылья. Два года спустя в Китае появилась еще одна крылатая кошка, живущая при музее. Жители Китая считают, что всему виной плохая экология.

Источник новости © www.wiweb.ru/news/13667

---

Тырим у Санди

29.07.2013 в 13:23

Пишет  Санди Зырянова:

Мой любезный враг, автор - Астери Нариэ
Название: Мой любезный враг
Автор:  Астери Нариэ
Бета: [J]Namara[/J],  Санди Зырянова
Пейринг/Персонажи: Бьякуя/Улькиорра (весьма условный), Куросаки Ичиго, ОЖП
Размер: мини
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Дисклеймер: Кубо Тайто
Саммари: Сотайчо и начинающие ками, оказывается, мыслят похоже. Их обоих беспокоит Куросаки Ичиго. Поэтому в Генсей посланы Кучики Бьякуя и Улькиорра Шиффер с наказом следить за Куросаки. Шинигами и арранкар, столкнувшись и узнав, что у них одинаковое задание, решают объединить силы...

Читать и улыбаться

Как выяснилось, сотайчо и начинающие ками мыслят в чём-то схоже. Обоих беспокоили апгрейды Куросаки. Мальчишка был буквально олицетворением истины, выведенной некогда философом-гайдзином: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Убиваться ни об кого мальчишка явно не желал, и даже более чем близкое знакомство с Кучики Бьякуей – куда уж ближе, если самого дорогого, то есть банкая, на него не пожалели! – восприятию самурайских ценностей не способствовало. Талантливый, но невоспитанный юноша не уважал старших и делал всё по-своему. Да ещё и силу с каждым разом «неубиения» набирал. Того и гляди, сам в ками подастся. Или в кронпринцы Общества Душ. Наследничек же Королю положен... Одним словом, Куросаки был неудобен и подозрителен обеим сторонам. Потому стороны, независимо друг от друга, решили за Куросаки проследить. Заодно шпионы наберут достаточно информации для учёных, чтобы те с большей точностью просчитали, чего ещё следует ожидать от Куросаки – какова, к примеру, вероятность следующего апгрейда и того, что рыжий спаситель девиц вдруг решит, что нынешнее положение его не устраивает. В бескорыстие ни Айзен, ни сотайчо не верили, как скептик не верит в сверхъестественное. Что это такое? Его можно потрогать, изучить? Нет? Следовательно, этого не существует. А в книгах ещё и не то напишут. Телевизор же – вообще зло и средство воздействия на сознание, которое внушало опасения даже такому авторитету в данной области, как Айзен-сама.

Таким образом, в Генсей с должными напутствиями были отправлены Кучики Бьякуя и Улькиорра Шиффер.
Первое напутствие было таким:
– Отправляешься в Генсей, Кучики, следить за Куросаки. В бой с Пустыми не вступать, твоё дело – наблюдение. Задача ясна? Выполняй. Нет, выйдешь с другой стороны, там Зараки, сегодня ещё не успевший ни с кем подраться, ждёт моего вызова. А то ты потом опять найдёшь какую-нибудь статью в законе, чтобы не платить за ущерб из своего кармана.

Второе напутствие гласило:
– Итак, моя дорогая Эспада, кому-то из нас необходимо некоторое время наблюдать за Куросаки. Улькиорра, надеюсь, ты не подведёшь своего Владыку. Действовать можешь на своё усмотрение, полагаюсь на твою сообразительность. Нет, Гриммджоу, ты в Генсей не пойдёшь. Потому как присматривать за тобой будет некому, а я намерен править миром, а не жалкими развалинами.
– Чем эта летучая мышь лучше меня?!
– Я – не мусор, – лаконично «объяснил» Улькиорра.

Спорить, понятно, ни Бьякуя, ни Улькиорра с начальством не стали. Долг есть долг, что поделаешь. Между прочим, Бьякуя всерьёз подозревал, что сотайчо просто хочет от него на какое-то время избавиться: неужто обязательно было посылать на такое сомнительное дело шинигами ранга тайчо? Вон Хитсугаю тогда б и посылали, как самого младшего. Так нет, Кучики опять крайний! Нет, не любит его сотайчо... Может, они с дедушкой когда-то бабушку не поделили?.. Или маленький Бьякуя цапнул палец, протянутый к его колыбельке?

Поскольку в Мире Живых предстояло провести какое-то время, следовало слиться с аборигенами. То есть обзавестись гигаями и жильём.
Урахара Киске обыкновенно придерживался мнения «бизнес есть бизнес», но тут и он несколько удивился, когда одновременно заявившиеся к нему шинигами и арранкар едва не столкнулись в воротах.
Чёрный кот, лакавший молоко из блюдечка, завидев столкнувшихся в воротах гостей, поперхнулся, а Урахара, до этого с умилением наблюдавший за котом, с тоской подумал, что до прихода этих двоих его день был определённо лучше.
Улькиорра даже – небывалое дело! – вынул руки из прорезей хакама и теперь раздумывал, стоит ли браться за меч. Правда, Айзен-сама ясно сказал – никаких драк.
Бьякуя положил ладонь на рукоять занпакто, но нападать тоже не спешил.
С минуту шинигами и арранкар молча взирали друг на друга – причём Бьякуя машинально отметил, что выше на полголовы. Раньше сталкиваться им не приходилось, однако знать друг о друге они знали – каждый входил в число сильнейших бойцов своей стороны. О противнике же следует знать как можно больше.
Урахаре наскучило ждать.
– Вы бы подрались хоть, что ли, – ехидно посоветовал он. – За воротами только.
Урахару смерили сразу двумя надменными взглядами. Чёрный кот фыркнул и закатил глаза.
Шинигами и арранкар соображали одинаково быстро. И так же одинаково не спешили рубить сплеча, предпочитая просчитать все возможные последствия.
Ещё немного поразмыслив – в драку ни один лезть не спешил, и Урахара, подперев щёку ладонью, задумался о том, чтобы кликнуть кого-нибудь и велеть принести что-нибудь вкусненькое (ибо зрелища в его понимании должны были сочетаться с хлебом), Бьякуя и Улькиорра пришли к выводу, что сражаться прямо сейчас не стоит. Ну, подерутся они – донельзя бессмысленное времяпрепровождение, – разнесут что-нибудь в процессе... и огребут от командования. Тем более, оппонент выглядит разумным существом, в отличие от большинства прочих; возможно, есть шанс договориться?
У Бьякуи опыта дипломатических переговоров было больше – ранг обязывал, лавировать меж главами вассальных кланов и старейшинами приходилось часто, не говоря уже о непосредственном начальстве, не питающем к нему приязни. А вершиной его способностей было принятие в семью девочки из Руконгая и отмазывание собственного фукутайчо от трибунала за нападение на непосредственного командира. Собственно, если бы Бьякуя дал себе труд и не побрезговал, то сумел бы договориться даже с Ичимару – а это многого стоило. Бить привычно, ото всей души, сразу по площадям ему строго-настрого запретили, недвусмысленно пообещав Мадарамэ в фукутайчо – не всё же сотайчо будет закрывать глаза на то, что Кучики Абарая вечно выгораживает?
– Могу я спросить Эспаду-сана, что его привело в Мир Живых? – вежливо осведомился Бьякуя.
– Я мог бы спросить о том же, шинигами-сан, – ответствовал Улькиорра. – Но я отвечу. Владыка поручил мне следить за Куросаки.
Бьякуя напрягся.
– Только следить?
– Да что там говорить, бей его! – пробормотал Урахара, которому стало скучно смотреть на вежливые раскланивания этих двоих.
– Не беспокойтесь, в моё задание не входит причинение ему вреда, – заверил Улькиорра.
Бьякуя чуть подумал.
Нет, Улькиорра не лгал, это чувствовалось. Если уж начальство, будто сговорившись, отправило их с одним поручением, запретив к тому же сражаться, почему бы не объединить усилия? На виду, опять же, друг у друга будут. Свои соображения Бьякуя изложил Улькиорре. Арранкар не возражал – ему было интересно понаблюдать близко ещё и объект «шинигами-но тайчо». Урахара, чуя неприятности, с тоской пронаблюдал, как Кучики и Улькиорра слегка поклонились друг другу, дав слово на время этого задания соблюдать нейтралитет.
Урахара был торговцем, но он был ещё и шинигами, которые бывшими не бывают, потому не пришёл в восторг от идеи предоставить гигай арранкару. Бьякуе было откровенно лень вежливо и дипломатично уговаривать какого-то там торговца, которого он вдобавок здорово недолюбливал после истории с Хогьёку. Нет, Кучики вовсе не злопамятны. Но память у них до-олгая... Они её и следующим поколениям завещают.
Потому тайчо – ещё вежливо – намекнул, что ограничение силы стоит на цветении тысячи сакур. Для того же, чтобы обновить фасад некоего магазина, вполне хватит и одной. Чёрный кот старательно прикидывался бессловесной животиной, с интересом ожидая дальнейшего развития событий.
Дураком Урахара тоже не был, потому вскоре природные недруги обзавелись гигаями и даже адресом одной знакомой ушлого торговца, который содрал за пресловутые гигаи втридорога, так как отлично знал, что Бьякуя побрезгует торговаться. Бьякуя считать пока не разучился, но ограничился нехорошим взглядом, ничего не сказав.
Шинигами и арранкар на том, что жильём придётся обходиться одним на двоих, сошлись полностью – любому умному человеку... и даже вовсе не человеку – известна истина о врагах, которых следует держать куда ближе к себе, чем друзей.

Переговоры с хозяйкой и со всеми прочими во временном шинигамо-арранкарском союзе на себя взял Бьякуя. Нет, Улькиорра не был хамоват, просто, судя по всему, некоторые правила приличия не имели для него смысла, а потому он мог нагрубить, сам того не желая.
После первого же дня на новой квартире счёт Бьякуи... вернее, клана Кучики, конечно же! – к торговцу Урахаре вырос многократно.
Хозяйка была приветлива, приняла новых жильцов без лишних расспросов, стоило Бьякуе упомянуть, что они от её знакомого, выделила им с Улькиоррой на двоих неплохую по меркам живых-неаристократов комнату, столоваться тоже разрешила здесь, обещая готовить лично; днём отсутствовала, избавив от необходимости волноваться за оставленные гигаи... На этом хорошее заканчивалось.
Улькиорре кушанья, приготовляемые хозяйкой дома, страшны не были: Куатро был закалён стряпнёй Иноуэ, которая, будучи вроде бы в плену, от скуки взяла на себя готовку (и в результате во время традиционных совместных чаепитий Владыки и его Эспады зал подозрительно пустовал – арранкары очень убедительно оправдывались занятостью или нездоровьем). А вот Бьякуя, избалованный хорошей кухней, есть это не мог. Сладкое он не любил в принципе, соль хороша в меру, и даже острое, к которому он питал склонность, в исполнении Сасао-сан скорее заставило бы стать огнедышащим, чем вызвало бы аппетит. В драконы Бьякуя подаваться пока не собирался, огонь своей стихией не считал, потому ел как можно меньше. А питаться в каких-то забегаловках он считал ниже своего достоинства.
Хозяйка же умилённо величала их обоих «мальчиками» и, когда была дома, старательно потчевала очередным кулинарным «шедевром», мотивируя тем, что «худые вон какие, ну ничего, я вас подкормлю». На взгляд Бьякуи, Улькиорру в обычной одежде ещё можно было по незнанию счесть хрупким и трогательным, с этим его печальным взглядом зелёных глаз. Но вот его самого?! Слышал бы кто, как его называют «худеньким мальчиком»... Его, князя Кучики, главу клана и командира отряда шинигами! Почему-то в повседневной гайдзинской одежде вид у князя был недостаточно солидным – хоть кенсейканы надевай. Улькиорра же не заморачивался, воспринимая футболку, штаны и кроссовки приблизительно как того же Гриммджоу – то есть как неизбежное зло, с которым проще смириться, чем его извести.
А Сасао-сан вдобавок то и дело подмигивала с таинственным видом и принималась разглагольствовать на тему свободы любви.
«Любовь – это всегда прекрасно! – восклицала их хозяйка, усиленно подмигивая. – Кто бы там что ни говорил, ведь это души притягиваются друг к другу, а тело – это второстепенно. Девочки, мальчики – какая, по сути, разница?» Улькиорра или не понимал намёков, или ему было просто безразлично (что скорее всего!), а вот Бьякую это изрядно раздражало. Но и грубить доброй женщине воспитание не позволяло. А потому приходилось терпеть и это, и то, что, едва Бьякуя перед сном устраивался на диванчике с книгой в обществе молчаливого арранкара – на удивление, здесь оказалась неплохая домашняя библиотека, которой хозяйка любезно позволила пользоваться, – как Сасао-сан непременно заглядывала к ним в комнату под каким-нибудь предлогом с игривым: «Я же вам не помешала, мальчики?»
Не иначе, надеясь подловить на том самом прекрасном.

Нет, слежка – определённо не княжеское дело, – в очередной раз убедился Бьякуя, осторожно выглядывая из-за угла школьного коридора – сегодня они чуть не попались куросаковской банде... то есть его друзьям. Рядом караулил невозмутимо-меланхоличный Улькиорра. Можно было бы караулить по очереди, но тогда, если делиться результатами наблюдения, получится, что каждый из них делится ценной информацией с врагом. Пусть и такого любезного врага предпочтёшь иному другу. А потому они дежурили вдвоём и в школе, и возле дома Куросаки.
– Дяди, а что это вы тут делаете, а? – маленькая девочка подёргала Улькиорру за край формы – в школе за Куросаки и компанией было решено следить в обычном виде, без гигаев.
– Уйди, женщина, я занят, – был ответ.
Бьякуя не знал, что делать – удивляться тому, что девочка вообще их видит, или умиляться арранкару, всех особ женского пола неизменно величающему «женщинами».
– Ну, дяди... – заныла девчушка. – Мне же интересно!
Дети – не цветы, – пришёл к выводу Бьякуя. Разве что кактусы.
Цветения которых за всю жизнь можно не увидеть. И вообще от них лучше подальше держаться, так оно безопаснее.
– У тебя, Куросаки, нервы, видимо, не в порядке, – объявил Исида, останавливаясь неподалёку.
Рыжий насупился.
– Я затылком чую —тут что-то не то. Будто следит кто.
Бьякуя едва успел сгрести отвлёкшегося на девчушку Улькиорру в охапку и провалиться сквозь стенку в один из классов – Куросаки, не выдержав, снова оглянулся. Ну и чутьё у мальчишки!
– Что ты делаешь, шинигами? – осведомился Улькиорра.
Бьякуя аккуратно спихнул его с себя. Мог бы и сам догадаться встать, между прочим! Понятно, что ученики их не видят, но всё же...
– Нас едва не заметили.
Улькиорра поднялся, старательно отряхнул и без того безупречно белую одежду.
– Приношу свои извинения за невнимательность. Женщины – крайне отвлекающий фактор...
И это говорит арранкар, который даже целоваться едва ли умеет.
Подождав звонка на урок, Бьякуя и Улькиорра вернулись на свой наблюдательный пост.
– Ой, дяди, так вы в прятки играете? – обрадовалась им как родным всё та же девчушка. – Или вы шпионы тайные, как по телевизору? Поэтому сквозь стены умеете проходить? И другие вас поэтому не видят, да?
Зло – повсюду, – понял Бьякуя. Оно преследует! Почему-то девочка эта упорно напоминала князю Ячиру. Вопрос – как без гигая исхитриться притащить с собой запас сладких булочек и конфет Мира Живых, чтобы откупиться?
– А я аники жду, – доверительно сообщила им девочка. – Он учится тут. Мне одной скучно, вы же поговорите со мной? Или я расскажу тому рыжему дяде, что вы за ним следите, вот.
Бьякуя едва не заскрежетал зубами.
– Нам нельзя привлекать к себе внимание, – тихо над ухом напомнил Улькиорра.
Бьякуя даже чуть вздрогнул – слишком близко.
– А вы прикольные, дяди, – сообщила мелкая террористка.
«Прикольные» Бьякуя и Улькиорра переглянулись почти в растерянности. Обращаться с детьми ни один из них не умел. А вдруг она и впрямь Куросаки наябедничает?..
Горе-шпионы и так уже несколько раз чуть не попались. Этой вездесущей девочке, явно родственнице фукутайчо десятого отряда ( в глаза так и бросаются... то есть сходство бросается), к примеру. Да и квинси после слов Куросаки очень подозрительно косится по сторонам, ещё немного – и стрелять будет по каждой подозрительной тени.
– Вот ты где, Иная-тян! – очень вовремя нашедшийся «аники» подхватил девчушку на руки. – Опять меня караулишь вместо того, чтоб домой идти?
Способность видеть шинигами, к счастью, оказалась не семейной, и Бьякуя с Улькиоррой вздохнули с облегчением, когда старший брат девчушки утащил её, не слушая о «невидимых дядях, которые за рыжим дядей шпионят, а со мной играть не хотят».

С каждым днём, проведённым в Каракуре, Бьякуя становился всё раздражительнее. Куросаки спокойно учился, время от времени спасая котят, детей и невинных девиц/квинси/громил от всего, подворачивающегося под руку, изредка прореживал поголовье Пустых – словом, ничем предосудительным не занимался. Новых способностей не приобретал, в правители мира тоже явно не рвался, куда больше мучаясь проблемой, как бы сдать алгебру и отделаться от излишней опеки друзей, в последнее время повадившихся ходить с ним повсюду, причём едва не строевым шагом, зорко глядя по сторонам. Раз Куросаки даже через окно сбегал, но банда... то есть друзья его догнали и отчитали. Следить становилось совсем непросто.
Проклятый же гигай будто жал и сковывал движения, из-за чего Бьякуя чувствовал себя непривычно неуклюжим, еда была... несъедобной – выразиться точнее опять же мешало воспитание, чуть не под боком постоянно находился арранкар (хотя, признаться, это было меньшей из бед!), дурацкая одежда – после привычной традиционной! – натирала всё, что только могла (особенно в тех местах, о которых вслух не скажешь!), и приходилось заниматься шпионажем, делом для князя неприятным и непривычным. Улькиорра прорывающееся временами дурное настроение невольного напарника переносил на удивление терпеливо. И Бьякуе приходилось напоминать себе, что перед ним – враг. Пусть и беседовать с ним приятно, пусть и взгляды у них, как выяснилось, похожи, но друзьями им никогда не быть и пропасть, разделяющую таких разных существ, никогда не пересечь. И лучше отогнать подальше странное сожаление при этих мыслях.

Улькиорра, понаблюдав некоторое время, вздохнул, вынул измочаленную бумагу из рук Бьякуи, тщетно пытавшегося сложить бумажную фигурку, слегка коснувшись при этом его пальцев, сложил птичку правильно. Разгладил крылья, загнул клюв и хвост. И вернул обратно. Бьякуя растерянно повертел журавлика в руках. Поднял глаза на Улькиорру.
– Спасибо...
Тот пожал плечами.
– Почитайте лучше ещё вслух, – голос у Бьякуи был хорошо поставлен, и слушать, как он читает стихи, было одним удовольствием.
Самого Бьякую сейчас это отвлекало от желания кого-нибудь прибить (он только не мог определиться с выбором, с кого хотел бы начать – с непосредственного начальства, с гениев из Совета или с самого рыжего спасителя), а Улькиорра затруднялся сказать, что привлекало его больше – голос чтеца, сама манера чтения или изящество стройных образов. В конце концов, он никогда особо не разбирался во всяких там эмоциях и чувствах.

– Ой, мальчики, извините меня, – кокетливо сказала Сасао-сан, немедленно возникнув на пороге и окидывая их оценивающим взглядом – Улькиорра как раз придвинулся чуть ближе к Бьякуе, взявшему в руки сборник хайку, чтобы лучше слышать. – Я вовсе не хотела вам мешать... Но вы меня не стесняйтесь!
Бьякуя с трудом подавил желание зарычать – недостойно его положения и воспитания. Хотя рука Улькиорры, коснувшаяся плеча то ли в предостерегающем, то ли в успокаивающем жесте, сыграла свою роль. Наверное.

В один из дней у Бьякуи наконец ожил телефон – его отзывали с задания.
Неужто осознали, что князь и слежка совместимы приблизительно так же, как Ямми и балет? Или образовался недостаток лепестков сакуры?
– Возвращаетесь к себе, Кучики-сан? – показалось, или в голосе Улькиорры прозвучало сожаление?
Всё раздражение и напряжение последних дней выплеснулось в порыве, который Бьякуя себе бы никогда не позволил в иное время. Он толкнул Улькиорру к стене тут же, в пустующем школьном коридоре, прижал, не давая высвободиться – хотя Улькиорра и не пытался, не чувствуя прямой угрозы.
– Мы всё ещё враги, – Бьякуя, наклонив голову, заглянул в зелёные глаза.
– Враги, – согласился Улькиорра.
Он всегда был любопытен, и сейчас ему очень хотелось узнать, что будет дальше. Быть прижатым твёрдым телом было неожиданно приятно... кажется. Совсем непривычное чувство. Лицо шинигами так близко...
Бьякуя объятия разжимать не спешил, неотрывно вглядываясь в лицо Улькиорры, будто пытаясь там увидеть что-то важное для себя. Оба молчали, не желая разрушать то хрупкое, что вдруг связало их... Они ведь враги... вот только отчего не хочется расставаться так скоро?
Тут раздалось восторженное:
– Ой, а целоваться дяди будут?..
Вот почему Бьякуя никогда не любил детей. Хотя идея проверить навыки Улькиорры в целовании недурна, пожалуй.
– Целуйтесь тогда, я отвернусь даже, чтоб вы не стеснялись!
Нет, дети – самое страшное, что есть на свете...

---

Тырим у Санди

07.08.2013 в 16:25

Пишет  Санди Зырянова:

Добрый драббл от Niiraell
Фанфик
Автор:  Niiraell:
Название: Приказываю тебе жить
Пейринг/Персонажи: Улькиорра, Айзен, упоминается Гриммджо.
Рейтинг: G
Размер: драббл
Саммари: Улькиорра ранен. Написано по заявке:
заявка для  Simplemente Cuatro:
"...Айзен вынужден навещать (или вообще лечить собственноручно) серьёзно пострадавшего Улькиорру (или Гриммджоу, кстати). Владыка смотрит на спящего арранкара и неожиданно для самого себя осознаёт, насколько дорого ему это существо, вплоть до "пропади они пропадом, все королевские ключи и захватнические планы, только бы не потерять его". Попытка разговора - впервые в айзеновой жизни - на равных, возможно - эротическая сцена, но с акцентом застенчивости, невинности..."

драббл

Улькиорра умирал. Айзен понял это с первого взгляда, как только вошел в покои Куатро. И поразился тому, что Шиффер сам смог вернуться в Лас-Ночес; Джаггерджак нашел его во внутреннем дворе, у входа и притащил в комнату. Улькиоррра лежал на кровати, залитой его собственной кровью, тяжело дыша, но даже теперь выражение его лица было спокойным. Впрочем, как и всегда.
В покоях бестолково топтались несколько нумеросов.
- Все вон, - скомандовал Владыка тихим голосом, и комната мгновенно опустела.
Куатро открыл зеленые глаза, затянутые маревом боли. Губы его шевельнулись, произнося имя владыки.
- Молчи, - приказал Айзен, доставая Хоугиоку. – Я приказываю тебе жить, пока не закончу.
Бывший синигами работал быстро и четко. Сбросил на пол остатки зверски разодранной одежды, сжал шар в руке чуть крепче, чем это требовалось. И небольшими порциями стал вливать в Куатро силу. Айзен не знал, что случится, если к арранкару второй раз применить Хоугиоку, но он должен был попытаться, чтобы спасти жизнь своему любимцу. В конечном счете, только Улькиорра получился именно таким, какой Айзен хотел бы видеть всю Эспаду. И спасти ему жизнь ками был просто обязан. Трудность состояла в ювелирной точности дозировки силы, и Айзен не спешил. Он с удовлетворением отметил, как стягиваются раны, перестает идти кровь, и как дыхание арранкара постепенно выравнивается, а в полуоткрытых глазах уже нет той обреченности, от которой Айзену хотелось убивать. Но он, как обычно, мягко улыбнулся Улькиорре, как только тот смог шевельнуть рукой.
- Молчи, - властно велел Владыка, заметив, что Куатро хочет что-то сказать. – Мне надо было послать с тобой Гриммджоу.
Айзен прекратил лечение только тогда, когда затянулась большая рваная рана на боку арранкара – с мелкими, теперь уже затянувшимися, травмами он справится и сам. Регенерация займет несколько дней, и после надо будет понаблюдать, как же именно повлияло на Шиффера воздействие Хоугиоку. И сказать Заэлю, чтобы сделал обычные анализы.
- Айзен-сама… - прошептал Улькиорра, протянул руку, чтобы коснуться пальцев Айзена, но не коснулся – опасался запачкать кровью белоснежные одежды Владыки.
- Тебе еще вредно разговаривать, - произнес Айзен, взяв изящную кисть Улькиорры в свои ладони и согревая теплом ледяную ладонь Куатро. Арранкар был удивлен, но постарался, чтобы на его лице ничего не отразилось. Айзен снова улыбнулся.
- Я прикажу, чтобы здесь убрались, - произнес он.
- Побудьте… еще немного… - выдохнул Куатро, сжимая руку Айзена. – Пожалуйста… Позвольте мне… видеть вас… после того, как мой номер изменится…
Владыка убрал с белого лица черную прядь волос и строго посмотрел арранкару в глаза.
- Почему ты решил, что твой номер изменится? – ровно спросил он.
- Я не справился, - выдохнул Улькиорра, не отводя взгляда. Он всегда был честен и прям, как и теперь.
- Не беспокойся об этом, - ладонь Айзена прошлась по щеке Куатро – тот даже зажмурился, наслаждаясь лаской. – Я тебя никуда не отпущу, мой Улькиорра…

---

Тырим у Санди

09.03.2014 в 18:52

Пишет  Санди Зырянова:

Семейные ценности Айзенов. Фанфик на улыбнуться
Название: Арранкарское сокровище, или Семейные ценности Айзенов
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор, пародия
Пейринг: Улькиорра/Гриммджо
Персонажи: Улькиорра, Гриммджо, Киораку, Бьякуя, Ренджи, Кира, Юмичика, Айзен, Халлибель, Орихиме и др.
Фандом: Блич, Остров сокровищ
Саммари: Большинство арранкаров занялось пиратским ремеслом...
Варнинг: Никто не умер.


…Трем капитанам Готэй-13 хочется, чтобы история была рассказана с самого начала до конца, не скрывая никаких подробностей, кроме географического положения острова. Указывать, где лежит этот остров, в настоящее время еще невозможно, так как и теперь там хранятся сокровища, которые мы не вывезли. Поэтому один из участников истории, из скромности пожелавший остаться неизвестным, берется за перо и мысленно возвращается к тем временам, когда в трактире его мамочки под названием «Генерал Ямамото», что в Руконгае на 16-й станции Фонтана, поселился старый загорелый шинигами с сабельным шрамом на щеке.
Это был высокий, сильный мужчина с темным лицом и повязкой на правом глазу. С десяток косичек, окрашенных бубенцами, торчали над воротом его обтрепанного капитанского хаори. Посвистывая, он оглядел трактир и вдруг загорланил старую шинигамскую песню, которую потом пел так часто:
– Пятнадцать арранкар на сундук мертвеца,
Йо-хо-хо, и бутылка сакэ!
Он стукнул ножнами занпакто в дверь, и когда мамаша Халлибель выглянула из трактира, потребовал подать ему сакэ.
– Неплохое место, – наконец, сказал он. – Много народу, мамаша?
– Слушайте сюда, – ответила мамаша Халлибель, поправляя декольте. – У нас таки затишье, и оттого ви можете спать где хотите со скидкой, шо только для своих по пятницам.
– Это как раз для меня, – кивнул шинигами. – Человек я простой, все, что мне надо, – сакэ, бенто и тайяки да вон тот мыс, с которого видны корабли, проходящие по морю. Как меня звать? Ну что ж, зовите меня капитаном.
Он швырнул на порог несколько золотых монет и сурово взглянул на мамашу Халлибель:
– Когда эти кончатся, можете прийти и сказать.
– Улькиорра! – завопила мамаша Халлибель, оценив щедрость нового постояльца. – Улькиорра! Иди сюда и покажи всему Руконгаю, какой ты хороший арранкарчик и послушный сын своей мамочки! Приготовь лучшую комнату для капитана, ту, шо в ней поломата кровать и стул прислоняется к столику, шобы не упало!
Сын трактирщицы отложил книжку и прикрыл большие зеленые глаза.
– Мама, ви опять не даете мне воли. Где тот ключ?
Когда он все-таки подготовил комнату, капитан подманил его к себе пальцем.
– Я буду платить тебе по четыре монеты серебром, если ты будешь в оба глаза смотреть, не появится ли где шинигами на одной ноге или в очках.
– Или – или? – переспросил Улькиорра, индифферентно разглядывая предложенные деньги.
Капитан посопел, пожал плечами и отвернулся.
Шли дни, а капитан все жил в трактире «Генерал Ямамото». Человек он был молчаливый; целыми днями он только и делал, что бродил по морскому берегу. Правда, в иной вечер он, перебрав сакэ, начинал горланить свои старинные, дикие и жестокие шинигамские песни, или затевал драки, из которых неизменно выходил победителем, или заставлял всех посетителей слушать его рассказы о приключениях и драках с Пустыми. Мамаша Халлибель слушала его, пригорюнившись и качая головой.
– Вот-вот, – говорила она, – мой бывший муженек, шоб он так жил, как ви не хотите, и был так счастлив, как я, когда он таки ушел к той Хинамори, тоже был из этих.
Улькиорра, слушая это, вздыхал и украдкой доливал в пиалы сакэ воды.
И только раз капитану посмели перечить.
Случилось это, когда однажды вечером в таверну зашел капитан Кучики – родовитейший аристократ из Готэй-13, подрабатывающий ради тренировки навыков кидо врачом – чтобы навестить пациента. После осмотра и лечебных процедур он вышел в общую комнату, где капитан как раз горланил свою любимую песню про пятнадцать арранкар и сундук мертвеца.
– Потише, – недовольно морща тонкий нос, произнес Кучики Бьякуя.
– Эй там, на палубе, молчать! – рявкнул в ответ капитан, прихлебывая сакэ.
– Если вы не перестанете пьянствовать, вы избавите мир от редкой канальи, – парировал Бьякуя.
Оба капитана схватились за занпакто.
– Мамаша, – подойдя к Халлибель, скорбно произнес Улькиорра, – этот поц, наш капитан, сейчас будет делать кровь доктору Кучики и наоборот, а от этого может поломаться мебель, и околоточный будет задавать вопросы. Вели нашей вышибале Мила-Розе выкинуть его отсюда.
– Перестань сказать, сынок, – снисходительно ответила та. – Твоя мамочка делает все, шоб жертв таки не было! Мы с этого поимеем гешефт, потому шо за нашего капитана знает весь Руконгай, и он весь сбежался к нам посмотреть на кровь, которую они будут делать с капитаном Кучики.
– Тогда я велю Ханатаро держать швабру наготове, потому шо это будет таки мусор по всему полу, – констатировал бесстрастный Улькиорра и пошел к торговцу сакэ: наплыв посетителей имел место быть и требовал дополнительного обслуживания.
По возращении у дверей трактира он столкнулся со странного вида темнокожим человеком.
Очевидно, человек был слепой, потому что ощупывал дорогу впереди своим занпакто. Он был весь закутан в капитанский хаори, и, когда Улькиорра поравнялся с ним, громко произнес в пространство:
– Не скажет ли какой-нибудь благодетель бедному слепому шинигами, потерявшему драгоценное зрение во время храброй защиты Общества душ, во имя справедливости, где я нахожусь?
– На 16-й станции Фонтана, возле трактира «Генерал Ямамото», – ответил Улькиорра.
– Я слышу голос, и молодой голос, – обрадовался темнокожий.
– Да, я молодой юноша, и шо такое? – признал Улькиорра.
– Дай же мне руку и во имя правосудия проводи в этот дом, юноша, – умоляюще протянул капитан шинигами, вцепился в руку Улькиорры и потребовал: – А теперь веди-ка меня к капитану!
– Шо ви такое говорите, сударь? Наш капитан сейчас дерется с капитаном Кучики, и бросьте с головы поиметь с кем-то из них беседу в такое время, – возразил Улькиорра.
– Веди, веди, – настаивал слепой. – Веди прямо к нему, а когда он меня увидит, крикни вот так: «Вот ваш друг, Зараки-тайчо!»
Улькиорра нехотя подчинился, и, одной рукой влача тяжелый ящик с сакэ, а второй – темнокожего слепца, протиснулся сквозь толпу любопытных с криком «Зараки-тайчо, ваш приятель таки здесь!»
По всему трактиру уже кружились розовые лепестки Сенбонзакуры, Зараки с бутылкой в одной руке и занпакто в другой приплясывал вокруг решительного Кучики, но при виде слепого резко повернулся и выкрикнул:
– Тоусен! Тысяча Меносов и одна вастар-лордиха!
– Где карта, Кенпачи? – прогнусил в ответ слепой Тоусен. – У тебя время до полуночи!
– Фиг тебе карту! – и с этими словами Зараки с рычанием бросился на слепого, оставив оскорбленного в лучших чувствах Кучики за спиной.
– Бан… – начал было Тоусен, но Зараки уже ухватил его за шкирку; послышался треск рвущегося хаори, в небесах открылась гарганта, и два капитана, вцепившиеся друг в друга мертвой хваткой, исчезли в ее провале.
– Куда ви? Капитан, на кого ж ви покинули свой долг за проживание? – воскликнула мамаша Халлибель.
Кучики вздохнул и потребовал самого дорогого чаю.
..Поздно вечером, когда посетители уже разошлись, мамаша Халлибель с Улькиоррой подсчитали барыши, расплатились с Мила-Розой, Ханатаро и актрисой кабаре Сун-Сун, чей номер «Женщина-змея» неизменно пользовался успехом, отложили деньги для возврата долга торговцу сакэ и начали вздыхать.
– И шо я тебе скажу, сынок, – грустно сказала Халлибель, – не может быть так, шобы совсем без жертв. Ты молодой арранкарчик, но ты должен этого понять, не как твой папаша, шоб ему керосина в глотку и не было счастья. Жертвы бывают всегда. Вот кто нам заплатит за этого, шоб ему, Зараки? А хотя… у него же был сундучок, а не бывает сундучка так, шоб без денег?
– Мамаша, – послушно и печально произнес Улькиорра, – ви всегда правы, но я вам таки скажу: это был старый пират, хоть и шинигами, и в полночь сюда явятся его приятели за тем сундуком, шо его хотите ви.
– Так шо ж ты не идешь? – возмутилась мамаша Халлибель, схватила запасной ключ – тот, что они дали капитану Зараки, благополучно уплыл в Уэко Мундо в карманах капитанова шиккахушо, – и ринулась наверх.
В сундучке капитана действительно обнаружилась какая-то карта, нарисованная от руки и с испанскими надписями – явно каким-то арранкаром, а также немного денег и фотография девочки с розовыми волосами. Халлибель одобрительно хмыкнула:
– И таки это был хороший человек, шоб ви там не говорили за пиратов. Плохой человек снимки своей дочечки возить с собой не будет. А теперь я покажу всему Руконгаю, шо мамаша Халлибель честнее любого цадика. Я возьму только те деньги, шо сумею сосчитать, и ни каном больше! – она принялась отсчитывать монеты, приговаривая про себя: – А какие качалочки я завтра куплю на Привозе! И тетя Лоли, шо всякий раз смотрит на меня вот таким глазом, поджав губы, выберет мне самые лучшие! Азохен рей!
Внезапно Улькиорра насторожился.
– Мамаша, – сказал он еще более скорбно, чем обычно, – вон там на дороге ползут какие-то черные тени, и если это всего лишь назгулы, я буду кушать жареную свинью в субботу!
Халлибель схватила сына за руку, прижала к себе вместе с сумкой с деньгами, выскочила прямо из окна и помчалась по направлению к особняку в квартале от «Генерала Ямамото», про себя бормоча: «Я ж таки не всех денег забрала! Шоб им всем не было жизни! Одно хочу, шоб эта жертва была не напрасной!».
В особняке обитал местный мировой судья и по совместительству капитан 8 отряда, Киораку Шунсуй.

***

– Вот она, эта карта, – просто сказал Улькиорра, показывая свернутую вчетверо карту капитану Киораку.
Очаг пылал, чай со сладкими тайяки подкрепил юношу, а его мать пыталась взбодриться с помощью сакэ. Киораку в своем неизменном цветастом кимоно довольно щурился на огонь.
– Я думал дать ее капитану Кучики, но… – добавил сын трактирщицы.
– Думаю, юному Шифферу следует переночевать здесь, Шунсуй, – вставил Бьякуя. – А эта карта, дайте-ка взглянуть. На ней изображен какой-то остров… Вы слыхали о Баррагане, Шунсуй?
– Слыхал ли я о Баррагане? Да это же был самый кровожадный из арранкар, какие когда-либо плавали по морю, – мурлыкнул Киораку. – Черная Борода перед ним младенец. Пустые так боялись его, что я подчас мечтал иметь его на нашей стороне.
– Но вот вопрос, – продолжал Бьякуя, – были ли у него деньги?
– Деньги? – Киораку даже зажмурился, откинувшись на спинку кресла. – А ради чего еще пираты могли бы рисковать своими шкурами?
– А если предположить, что у меня в кармане ключ к сокровищам Баррагана…
– Послушайте, – перебил Киораку, разом теряя всю флегматичность, – если это так, то я немедленно снаряжаю подходящее судно, беру вас и юного Шиффера и еду добывать эти сокровища!
– Отлично, – кивнул Кучики. – Так что у тебя там, Улькиорра?
– Кроме карты, я еще тетрадочку взял, – ответил Улькиорра. – Но шо там, я не скажу, хорошие арранкарчики таки не читают чужие тетрадки, потому шо разобраться в этой кривой бухгалтерии – нужно висьшее образование.
Киораку полистал тетрадь.
– Это его приходная книга, – заметил он. – Зараки был пират, а награбленные с его участием сокровища исчисляются, скажу я вам, неплохой цифрой! Какова же общая сумма? Кучики, вы должны немедленно взять отпуск в Готэй-13. Через три… нет, через две недели… нет, через десять дней у нас будет лучший корабль и самая отборная команда во всем Сейрейтей. Шиффер поедет юнгой; из тебя выйдет прекрасный юнга, Шиффер. Вы, Кучики, – судовой врач. Мы возьмем с собой Абарая, Аясегаву и Киру. Попутный ветер быстро домчит нас!
– Киораку, я еду с вами, – сказал Кучики. – Ручаюсь, мы оправдаем ваше доверие. Главное, никому не говорить ни слова о находке.
– Вы правы, – согласился Киораку.

***

Спустя некоторое время капитан Кучики вместе с Улькиоррой читал письмо от Киораку.
«Я приобрел превосходную шхуну «Эспада», – писал капитан восьмого отряда, – а вот с командой дело сначала застопорилось. К счастью, я случайно разговорился с одним человеком. Это старый моряк и шинигами, он держит таверну на берегу моря и готов выйти в море судовым поваром. Его любовь к морю показалась мне трогательной. Поэтому я предложил ему место кока. У него нет одной ноги, но это лучшая рекомендация, так как он потерял ногу, сражаясь за Общество душ. Он не получает пенсии. Вот в какие ужасные времена мы живем, Бьякуя. С помощью Айзена – так зовут нашего нового кока – нам удалось в три дня завербовать команду из настоящих, опытных, закаленных моряков. А также у нас будет отличный капитан. Он превосходный человек, но, к сожалению, упрям как черт…»
Улькиорра, сохранив на лице привычное печальное выражение, тем не менее, испытал прилив воодушевления и пренебрежительно покосился на фукутайчо Киру, который только вздыхал и повторял: «Это добром не кончится!» В тот же вечер новоиспеченный юнга отправился в «Генерал Ямамото» – проститься с мамашей Халлибель, а наутро и Улькиорра, и Кучики, и Киораку встретились в порту.
На борту «Эспады» их приветствовали нанятые Киораку моряки: штурман, высокий темнокожий арранкар с серьгой в ухе, рослый шинигами на костыле, с обаятельной улыбкой, – как понял Улькиорра, кок, и капитан.
Капитан с самого начала произвел на юнгу изрядное впечатление. Рослый, широкоплечий, с ярко-синими волосами и дырой Пустого в центре живота, он то прохаживался по палубе раскачивающейся морской походкой, то набрасывался с руганью на матросов, которые что-то делали не так. К Киораку он подошел сразу же, пригласил в свою каюту и без обиняков заявил:
– Я буду говорить откровенно, даже рискуя поссориться с вами. Мне не нравится эта экспедиция. Мне не нравятся наши матросы. Мне не нравится мой помощник.
– Может быть, вам еще и шхуна не нравится? – Киораку приподнял бровь, иронически усмехаясь.
– Шхуна, кажется, построена неплохо, – капитан оскалился.
– Тогда, может быть, вам не нравлюсь я? – уже издевательски продолжал Киораку.
– Капитан… эээ, – вмешался Кучики.
– Гриммджо Джаггерджак, к вашим услугам.
– Капитан Джаггерджак, может быть, вы объясните, почему вас что-то не устраивает?
– А что, тут может что-то устраивать? – взвился Джаггерджак. – Что тут может нравиться, если последний матрос знает, куда мы плывем, больше, чем я сам! Что может нравиться, если я не знаю этих матросов? Надо было поручить подбор команды мне, у меня отличная фракция. И этот мой помощник – мало того, что все время твердит «прими мою любовь, прими мою любовь», Свидетель Иеговы какой-то, так еще и пьянствует с матросами и распускает команду, и при этом подглядывает.
От возмущения капитан Джаггерджак зарядил кулаком по столу, который тут же треснул.
– Оружие зачем-то возле кубрика сложили. Своих людей тоже устроили возле матросского кубрика – почему бы не устроить их возле ваших кают? И вообще, тут все слишком много треплются про поиск сокровищ…
– Это вы, Киораку, все разболтали, – хмыкнул Кучики.
– Вовсе нет, – запротестовал Киораку, – я никому не говорил.
Улькиорра прикрыл глаза. Он-то точно никому ничего не говорил.
– Что ж, – резюмировал Кучики, – по крайней мере, Киораку, вы наняли двух честных людей: Джаггерджака и Айзена.
– Айзена – да, – нахмурился Киораку, – но этот капитан просто невыносим.
Улькиорра, не получив никаких распоряжений, разгуливал по шхуне, с интересом разглядывая пушки, оснастку и корабли, стоявшие на якоре рядом.
– Эй, юнга! – заорал Джаггерджак, раздраженно скалясь. – Чего ты здесь шляешься? А ну, пойди к боцману, он даст тебе работу! Я не потерплю в команде любимчиков!
– А капитан Киораку таки прав, шо наш кэп Гриммджо просто мусор по характеру, – пробормотал Улькиорра, но вслух ответил «Хай, тайчо» и отправился к боцману – выполнять приказ.
К вечеру все приготовления к плаванию были закончены, а утром «Эспада» подняла паруса.

***

Улькиорра пропрыгал по палубе к бочке с яблоками.
У него было две цели: избежать всевидящих многочисленных глаз штурмана Леру и найти себе яблоко. Против того, чтобы юнга ел яблоки, никто не возражал, но кушать, когда тебе заглядывают глазами по всему телу в рот, Улькиорра находил неприличным.
Штурман Зоммари Леру оказался еще хуже, чем о нем думал капитан Джаггерджак. Во-первых, он что ни день появлялся на палубе сильно подшофе. Откуда он доставал выпивку, никто не мог понять, и только Улькиорра быстро заподозрил, что неограниченные запасы сакэ хранятся у боцмана Мадараме Иккаку – дюжего бритоголового малого, поразительно схожего с незабвенным Зараки-тайчо лицом и ухватками, только лет на тридцать моложе. Во-вторых, вскоре все заметили, что стоит только Зоммари уставиться на кого-то из матросов одним из усевшихся на самых неожиданных частях тела глаз и шепнуть «Прими мою любовь», как тот, точно заколдованный, плелся за штурманом в его каюту, откуда трезвым еще никто не выходил. Поэтому обязанности штурмана чаще исполнял Мадараме или второй боцман – одноглазый длинный арранкар Джируга, первый сквернослов корабля и мастер на все руки, а их у него было шесть.
Зато кок Айзен пользовался большим авторитетом в команде. Улькиорра тоже с ним сдружился.
– Заходи, заходи, сынок, – проникновенно глядя на юношу добрыми карими глазами, приглашал его кок на камбуз, – никому я не рад так, как тебе. Садись, послушай. Вот Хирако-тайчо… я назвал его в честь моего первого капитана… так вот, Хирако-тайчо предсказывает нам удачу, верно, Хирако?
– Пиастры! – орал в ответ попугай-Пустой, неизменно сидевший на плече у кока. – Пиастры!
– Этой птице уже тысяча лет, Улькиорра, – говорил Айзен, – попугаи живут без конца. С виду он кажется молодым, но ты понюхал пепла Пустых, верно, Хирако?
– Поворррачивай на другой галс! – кричал попугай.
Кто был в натянутых отношениях, так это Киораку и Джаггерджак. Капитана «Эспады» неприкрыто бесило благодушие хозяина корабля, а тот, в свою очередь, презрительно кривил губы, когда слышал что-то вроде «Да, корабль у нас превосходный, но плавание мне ни к Меносу не нравится, блин!»
Но порядки на корабле устанавливал Киораку, поэтому ни на одном корабле так не баловали команду, как на «Эспаде». Одним из подарков добродушного капитана восьмого отряда Готэй-13 и была та самая бочка с яблоками.
Улькиорра потянулся вниз, но бочка была очень большая, а яблоки оставались на самом дне. Улькиорре пришлось залезть туда, чтобы взять себе яблоко, и тут он услышал, что к бочке подходят люди.
– Нет, не я, – послышался добрый голос Айзена. – Капитаном был Барраган, а я был квартирмейстером, потому что в очках. Мне их прописал окулист, который знал наизусть всю латынь, а все же не отвертелся от Улья вместе с другими. То были адъюкасы Удильщика, и они попали в Улей потому, что меняли названия кораблей. Вот наш корабль, наше «Дырявое счастье» – старый корабль Баррагана – никогда не менял названия, и был по самые борта полон золотом и рейяцу.
– Что за молодец этот Барраган, – восхищенно выдохнул кто-то.
– Да, я плавал с ним, – отвечал Айзен, – а потом и сам. Дело не в умении заработать, а в умении сберечь. Вот Тоусен, когда потерял глаза, а с ними и стыд, жил как глава одного из Великих кланов – где он теперь?
– Вот и будь пиратом, – сказал молодой голос.
– Не будь только дураком, – возразил Айзен. – Впрочем, речь не о тебе: я сразу понял, что тебя не надуешь.
Ну и ну, подумал Улькиорра, этот поц мало того, что получил свой гешефт с пиратства, а всё Общество душ знает, что у пиратов мода убивать живых людей, так еще и говорит за кого-то те же слова, что и за меня!
– Одни боялись Тоусена, – продолжал Айзен, – другие – Баррагана. А меня боялся сам Барраган! Команда у нас была отчаянная. Но! Вы меня знаете, я человек добродушный и веселый, но старые пираты Баррагана слушались меня как овечки!
– Вот вам моя рука, – воскликнул молодой голос.
Подошел еще кто-то.
– Люппи уже наш, – сказал Айзен.
– Я знал, что этот парень будет нашим, – отвечал голос Джируги. – Он же не мусор какой-нибудь. Но скажи мне, Айзен, долго мы будем вилять, как кидо капитана Кучики? Мне до смерти надоел Джаггерджак! Я хочу жить в его каюте и жрать ихние разносолы! Я хочу сразиться с сильным противником, наконец!
– Ннойтора, – пожурил его Айзен, – в твоей башке никогда не было мозгов, потому что в ней дыра Пустого. Так вот: спать мы будем по-прежнему в кубрике, жрать – что дают, мы будем послушны и учтивы, пока я не скажу нужное слово. Положитесь на меня, моя возлюбленная команда.
– Да мы что, отказываемся? – возразил Мадараме. – Я только знать хочу, когда?
– Как можно позже, – отрезал Айзен. – Гриммджо Джаггерджак – отличный моряк, он ведет корабль для нашей же выгоды. У нас нет карты – она у Кучики и Киораку. Вот пусть они найдут сокровища, погрузят их на корабль, и я бы предоставил Джаггерджаку довести нас до половины пути.
– А что мы сделаем с ними потом? – поинтересовался Люппи.
– Твой подход мне по вкусу, – похвалил его Айзен. – Я голосую – убить.
– Соскэ, – воскликнул Джируга, – ты герой!
– Я только прошу: уступите мне капитана Киораку. Я хочу сам отрубить его башку вместе со шляпой и цветочками, – все так же ласково сказал Айзен.
И тут с вахты раздался голос:
– Земля!
Благодаря поднявшейся суматохе Улькиорра сумел незаметно выбраться из бочки и поспешил к Киораку и Кучики.
Тем временем Гриммджо Джаггерджак спрашивал матросов:
– Вы когда-нибудь видели эту землю?
– Я, – подал голос Айзен, – корабль, на котором я служил, пополнял здесь запасы пресной воды.
– У меня есть карта, – произнес Гриммджо, – посмотрите, тот ли это остров?
Глаза Айзена сверкнули. Но это была не та карта – точная ее копия, только без указания места захоронения сокровищ.
– Тот, – подтвердил он. – Вот здесь самое удобное место для стоянки.
Улькиорра наблюдал за суетой готовившихся к высадке матросов и вздрогнул, когда Айзен положил ему руку на плечо.
– Недурное место этот остров для мальчишки, – сказал он. – Тут можно купаться, лазать по деревьям, охотиться на диких коз. Если захочешь выбраться на остров, старый Соскэ приготовит тебе закуску на дорогу!
Улькиорра выдавил «спасибо», проводил кока взглядом, заметил Бьякую и догнал его.
– Кучики-тайчо, – прошептал он, – я имею к вам разговор, и хуже этого ви себе не представляете.
Джаггерджак обратился к команде.
– Эй, вы! – крикнул он. – Вы славно потрудились во время путешествия. Поэтому мы идем в кают-компанию выпить за ваше здоровье, а вам дадут сакэ прямо здесь. Если меня спросить, так Киораку-тайчо, угощая нас, очень любезен. Предлагаю «ура» в его честь.
– Ура капитану Джаггерджаку! – завопил Айзен, когда первое «ура» стихло.
Вскоре матросы уже вовсю веселились за далеко не первой бутылочкой сакэ.
…А в кают-компании сидели Кучики, Киораку, Джаггерджак и Улькиорра.
– Да, Гриммджо, – вздохнул Шунсуй, – вы были правы насчет команды. Признаю себя ослом.
– Я такой же осел, как и вы, тайчо, – признал и Гриммджо.
– Этот Айзен по-своему замечательный человек, – заметил капитан Кучики. – Но что вы предлагаете, Гриммджо?
– Возвращаться нельзя, они взбунтуются, значит, надо продолжать то, что начали. Надо будет застать их врасплох и напасть первыми. Будем настороже.
– Нам будет очень полезен Улькиорра, – добавил Бьякуя. – Матросы его не боятся, а мальчик он наблюдательный.
Улькиорра прикрыл глаза. И шо я буду делать, если они за меня такого хорошего мнения, а я таки не оправдаю их надежду? – подумал он.

***

– Вы сегодня хорошо потрудились, – обратился Киораку к команде. – Думаю, прогулка на берег никому не повредит.
Обрадованное «ура» было ему ответом. Ну шо за мусор, про себя вздохнул Улькиорра. Они таки думают, шо сокровища лежат на блюдечке! Но надо за ними проследить.
Никто не обратил внимания на юнгу, который уселся в одну из шлюпок. Едва нос шлюпки коснулся берега, Улькиорра вскочил и скользнул в сонидо по берегу, а затем юркнул в чащу.
Перед ним стояло две задачи: найти себе удобный наблюдательный пункт и не попасться на глаза пиратам. Внезапно с обрывистого склона посыпался гравий.
Дикая коза? – предположил Улькиорра, машинально поднял глаза и разглядел странную фигуру. Что-то пестрое и косматое – не человек, не зверь...
Положение юноши было незавидным: с одной стороны – пираты, а с другой – незнакомое чудовище. Но не успел Улькиорра решить, какую опасность предпочесть – известную или неизвестную, как чудовище, развеваясь длинными рыжими волосами и цветастой юбкой, само подскочило к нему.
– Ты… кто? – ошарашенно спросил юнга.
– Я Иноэ Орихиме, – жалобным тоненьким голоском ответило существо. – Несчастная Орихиме, которая уже три месяца ни с кем не разговаривала!
– А шо такое? – искренне заинтересовался Улькиорра.
– Ну, мы тут пристали к берегу, а мне так хотелось сварить всем рыбный супчик! И я пошла собирать тут клюкву, а потом малину, а потом чернику, чтобы сделать из нее морс, а потом мусс, а потом суфле и положить его в суп, чтобы вкусно было и все покушали, и забыла, куда идти, и что я собирала и зачем – тоже забыла, а когда вспомнила, все уже уплыли!
– Как-то это некошерно, женщина, – печально сказал Улькиорра. – Тебя должны были найти, и кто сказал тебе, шо можно класть суфле в рыбный суп? Моя мамочка бы тебе такого не дала!
– Я это уже поняла, – всхлипнула Орихиме. – Я так много поняла за эти три месяца! И главное, я теперь богата! Слушай, мальчик-кун…
– Мое имя Улькиорра.
– Улькиорра-кун, я с тобой поделюсь! Только увезите меня отсюда, а то здесь нет ни подружек, ни кино, и даже осьминоги водятся не такие, чтобы из них делать суши…
– А какие?
– Они… вот такие! – и Орихиме расставила руки широко-широко. – А я могу готовить на команду, и…
Улькиорра обдумал ситуацию.
– Мне стыдно быть сказать, женщина, – уныло начал он, – но видели бы ви эту команду, это же мама не горюй. Это же шоб я так жил, не как они живут! Наша команда – это таки пираты…
И он рассказал ей все.
– Настоящие пираты! Настоящие сокровища! Как в кино! Ой, Улькиорра-кун, а вы меня отсюда заберете вместе с сокровищами, если я вам помогу их найти? – спросила Орихиме, выслушав его.
– Таки да! – Улькиорра даже глаза открыл пошире, чтобы Орихиме могла в них посмотреть и узнать, какие они честные.
– А у меня и лодочка есть, только она больше похожа на виндсерф, потому что я не умею делать лодочки и хотела сделать акваскутер, но получилась корзинка, – похвасталась Орихиме. – Так что мы с тобой, Улькиорра-кун, можем прямо сейчас отправиться к вам на кораблик, только лодочка нас двоих не выдержит и вообще она не плавает…
– Ша, женщина, – прервал ее Улькиорра, прислушиваясь.
Неподалеку раздавались возгласы, звон клинков – шла битва.
За мной, женщина!
На бегу Орихиме все-таки договорила:
– …потому что она корзинка!
И в это время над лесом взвился флаг Готэй-13.

***

Киораку-тайчо, как обычно, дремал, прикрыв лицо шляпой, а Кучики-тайчо под пылким взглядом молодого лейтенанта Абарая Ренджи чистил занпакто, косясь на пиратские лодки. Последняя из них еще не отчалила; в ней расселся нахальный юнец Люппи, и, насвистывая «Лиллибуллеро», при помощи щупалец на спине зашвыривал себе под ноги многочисленные копченые балыки и бутылки сакэ. Наконец, уплыли и они. На корабле остались шестеро арранкаров, включая Джиругу; очевидно, Айзен приказал им стеречь «Эспаду».
– Взгляните на карту, – задумчиво начал Кучики. – Вы не обратили внимание вот на это?
Ренджи с сожалением оторвался от созерцания красивого Бьякуиного профиля и покосился на карту.
– Ручей и домик, – сказал он.
– Это не домик, это укрепленный форт, – уточнил Киораку.
– Красиво, – прокомментировал Юмичика и мечтательно покраснел. – Домик на берегу ручья, укрепленный; наверное, птички поют…
– Нас шестеро, и их шестеро, – рявкнул Гриммджо, – чего мы ждем?
– И у нас ялик, – добавил Киораку, приподняв шляпу.
– Чего? Я говорю – надо этих шестерых…
– Сокровища, – напомнил Киораку.
– Хватит, – вздохнул Бьякуя. – Ренджи, помоги собрать вещи.
Крадучись, они взяли свои узелки и чемоданчики, к неудовольствию капитана Джаггерджака – тому хотелось хорошенько начистить морды пиратам – и прошли к ялику. Две пары весел дружно взмахнули – и ялик весело понесся по водной глади. И только Кира уныло вздохнул:
– Это добром не кончится…
Через некоторое время его мрачный прогноз оправдался.
– Смотрите, – воскликнул Абарай, – они выкатывают пушку!
– Какое уродство, – фыркнул Юмичика.
– Пушка как пушка, – обиделся Киораку, который ее выбирал. – Системы «Старрк и Джинджербэк», между прочим, новейшая.
– Уродство, потому что у нас пушки нет, – пояснил Айясегава.
– Этот краснорожий негодяй Джируга большой дока во всем, что касается серо, – оскалился Джаггерджак. – Эх, Нелл бы сюда! И кто это придумал, что женщина на корабле к несчастью? Мы бы с ней на пару как врезали…
Забывшись, храбрый капитан врезал кулаком по борту ялика и немедленно пробил его; хлынула вода.
– Прибавьте ходу, – крикнул Гриммджо.
Киораку прицелился и скомандовал «Выстрел синего огня!», благо долговязый Джируга был отличной мишенью, но ему не повезло – пока кидо долетело до головы одноглазого боцмана, тот успел отклониться, и выстрел Шунсуя попал в макушку стоявшего за Ннойторой Люппи. Пираты разразились руганью и хохотом: кидо Киораку-тайчо выжгло на макушке Люппи огромную лысину ярко-голубого цвета.
Пушка выстрелила мощным зарядом фиолетового серо, – не попала, но поднятая выстрелом волна раскачала ялик с проломанным бортом еще больше, поэтому последние метры до берега оказались настоящим испытанием.
То, что было обозначено на карте как укрепленный форт, оказалось небольшим бревенчатым домиком, обнесенным высоким частоколом. Добравшись до него без помех, искатели сокровищ забаррикадировали вход и принялись обустраиваться.
– Где-то наш бедный Улькиорра? – вздохнул Кира. – Наверное, его уже убили пираты…
– Любимчик, – процедил Гриммджо и почему-то покраснел.
– Я здесь, – сообщил Улькиорра, входя в релиз и перепархивая через частокол.

***

– И шо такое, женщина? – сердито спросил Улькиорра у Орихиме, которая цеплялась за его руку. – Пошли туда, где тебе дадут суши и много хороших людей.
– Нет-нет, Улькиорра-кун, я не могу, подожди, пожалуйста, то есть я хотела сказать, что не могу идти туда сейчас, потому что там же мужчины, а я совсем не причесана, и у меня вот пуговица оторвалась, и я даже не знаю, как они посмотрят на меня, если у меня нет пуговицы, и мне так много нужно сказать, и…
– Хорошо, женщина, только ша и перестань сказать, – страдальчески прервал ее Улькиорра.
– Пусть приходит Киораку-тайчо или Кучики-тайчо, и я все-все-все-все им расскажу, – пообещала Орихиме.
Улькиорра кивнул головой, но тут выстрел пушечного серо снес кроны деревьев над их головами, и они с Иное брызнули в разные стороны.
– Улькиорра, – обрадовался Киораку, увидев юнгу, эффектно приземляющегося посреди обнесенного частоколом двора. – И где же ты был?
– Я имею шо вам рассказать за эти сокровища и за другое, – важно оповестил Улькиорра, достал глаз и сжал его в пальчиках – глаз рассыпался изумрудными брызгами.
Оценив информацию, Бьякуя поинтересовался:
– И ты думаешь, что этой девочке, Орихиме, можно доверять?
– Она таки странная, – пожал плечами Улькиорра.
– Что вы хотите, друзья, ребенок три месяца прожил в одиночестве, – пожал плечами Киораку, уже занявший свой лежачий пост на крыше домика.
И тут Юмичика, стоявший на часах, воскликнул:
– Белый флаг! Сам Айзен! И что за тряпку он несет, она же нестиранная!
– По местам! – зыкнул Гриммджо, – держу пари, это какая-то хитрость. – Дождавшись, когда кок подойдет поближе, он спросил: – И чего вы хотите?
– Капитан Айзен, то есть я, хочу заключить с вами соглашение, – ответили из-за частокола.
– Капитан Айзен? Не знаю такого… слышь, Айзен, тысяча Меносов и двадцать два адъюкаса, какого нопэрапон у тебя две ноги?
– Две? Ксо, забыл, – вздохнул Айзен. – Развейся, Киока Суйгецу! – он постукал вновь появившейся вместо ноги деревяшкой. – Моя возлюбленная команда выбрала меня капитаном после вашего дезертирства, милый Гриммджо. Пустите меня в дом, а то сыро и холодно.
Гриммджо неохотно приоткрыл дверь, и Айзен, прихрамывая, вошел во дворик.
– Вот в чем дело, – сказал он. – Мы хотим достать сокровища, и мы их достанем. А вы хотите спасти свою жизнь и имеете на это полное право. У вас есть карта, не так ли?
– А пошел ты, – рявкнул на него Гриммджо.
– Ну зачем же так? – Айзен благожелательно улыбнулся. – Нам нужна только карта, а вам я не желаю никакого зла…
– К Меносу! – заорал на него Гриммджо и по привычке врезал кулаком по чему попало (это оказался костыль Айзена, который немедленно треснул). – Скажу больше: я с удовольствием разорвал бы в клочья и вас, и вашу, блин, команду, и весь этот долбанный остров!
Кулак Гриммджо проехался еще и по скамеечке, на которую он присел – и с которой, вернее, с груды щепок, тотчас же упал.
– Я тебе это припомню, сволочь, – прорычал он, грозя Айзену кулаком из партера.
Он таки недурен, помыслил Улькиорра.
– Вот как? – Айзен выпрямился, но с деревянной ногой без костыля споткнулся и упал на Гриммджо. – Вот, значит, как? – разозлился он. – Через час те, кто останется в живых, позавидуют мертвым!
Когда Айзен уковылял восвояси, Гриммджо заявил:
– Пусть пиратов больше, чем нас, но мы же в крепости. Я выберу самого сильного из них…
– Почему это вы, капитан? – хором возмутились Кучики и Ренджи.
– Это некрасиво, капитан, – протянул Юмичика.
Киораку потрогал ножны своего занпакто.
– Везде, где есть тень, я могу сражаться, – сообщил он.
Кира, как всегда, горько вздохнул.
Гриммджо заходил туда-сюда.
– Прошло уже десять минут, – возмущался он. – Становится скучновато!
И тут раздался шум, и чья-то бала срезала один из непокорных голубых вихров на его макушке.
– Три секунды – и сейчас прольется кровь, – озабоченно произнес Улькиорра, указывая на пиратов, которые лезли со всех сторон через частокол с угрожающими выкриками, зажав занпакто в зубах.
– По местам! – заорал Джаггерджак, – разорви их в клочья, Пантера! На вылазку! Вперед, врукопашную!
Шо ни говори, а наш капитан не мусор, а даже наоборот, герой, решил Улькиорра.
– Разгроми, Верруга, – послышался откуда-то справа яростный вопль.
– Опять мне подложили свинью, – недовольно пробормотал Кучики-тайчо, направляя вихрь розовых лепестков в огромного кабана и в то же время заслоняясь бакудо номер восемьдесят два от штурмана Леру, голосившего «Прими мою любовь, Кучики, и ты больше не протрезвеешь!» – Почему все норовят поднять меч на мою гордость?
– Подними голову, Вабиске! – выкрикнул Кира, отбиваясь от здоровенного пирата. Охнув, пират выронил катану и затряс рукой, но тут же с воем запрыгал на одной ноге – на вторую упало его оружие.
– Мой Вабиске удваивает вес всего, к чему прикасается, – серьезно уведомил его Кира.
Юмичика на частоколе напирал на жутковатого арранкара с длинными фиолетовыми волосами.
– Как сражаться с таким уродом? Да ты нечесаный, немытый, и талии у тебя нет, и под ногтями грязь, и спорю на мою новую пудреницу, что у тебя небритые ноги, и трусы у тебя немодные – с оборочками!
Пират попятился и шлепнулся спиной вперед с частокола, застонав от боли.
– Что за безобразный стиль боя, – прокомментировал Аясегава, – он даже страховаться не умеет!
Второй пират про себя решил, что знает, как победить в битве с таким противником.
– Эй, краса-авчик, – протянул он томно. – Тебя приветствует гениальный консультант по красоте!
Этого надо брать живьем, подумал Юмичика.
– Освободись, Рорирокуджаку, – шепнул он.
Длинная лиана обвила и спеленала пирата, похожего на розовую бабочку.
– Эй, эй! – забеспокоился тот. – Ты ничего мне не сделаешь! У меня совершенное существование!
– Вот и поговорим о том, как достичь совершенства, – ответил зловредный Юмичика, – пока ты мне перья не помял.
Абарай Ренджи заметил, что на него смотрит Кучики-тайчо; этого было достаточно, чтобы храбрый лейтенант вступил в бой сразу с четырьмя противниками.
– Банкай! Хихио, Забимару!
Краем глаза он следил за тем, чтобы Кучики уж точно убедился: у Ренджи есть банкай, и в этом банкае он очень эротично смотрится в розовой горжетке и коралловом ожерелье, пока Король обезьян унес пиратов далеко от форта и зашвырнул в море, откуда послышался вопль: «Помогите, я не умею плавать!»
Киораку-тайчо схлестнулся с боцманом Мадараме.
– Расти, Хозукимару, – радостно осклабился тот. – А у тебя, капитанишка, есть время подготовиться к битве, пока я танцую свой танец счастливчика!
– Я не люблю сражаться, – снисходительно ответствовал Киораку. – Но мой занпакто любит играть по своим правилам. А согласно этим правилам, побеждает тот, то сверху.
Из-под его ног Мадараме, отбрасывавших маленькую, но тень, выскочило острое лезвие и больно кольнуло боцмана в пятку. – Ай!
– Вот поэтому, – грустно продолжал Киораку, – мне всегда приходится быть сверху. А так уже надоело. Говорят, у тех, кто снизу, ощущения богаче…
– На фиг мне такие ощущения! – заорал Мадараме, потому что второе лезвие добралось до его коленки.
Ну и ну, подумал Улькиорра, добросовестно охраняя задворки форта и на всякий случай входя в недавно освоенный Сегунда Этапа.
– Дьявол, – удивленно воскликнул пират, появившийся с его стороны частокола.
– Шо ви все меня так клинаете? – горько спросил его Улькиорра. – Сдавайся, мусор, и бросай вот эту железяку, которая у тебя занпакто, а то я разозлюсь, и будет много крови и мало твоих зубов.
– Заткнись на фиг, а то по рогам получишь, – пообещал пират.
– Да шо ж такое? Ви так измучили мою душу в своих словах, шо я таки поверил, шо она у меня есть, – оскорбился Улькиорра, вытаскивая руку из кармана и блокируя ею занпакто противника. – Это разве рога? Я даже неженатый, откуда у меня может быть рога? Это мои уши!
– Я тебе уши-то пооборву, – поправился пират, силясь дотянуться до ушей Улькиорры, но почему-то хватая его за хвост.
– Если ты не прекратишь это, мусор, я покажу тебе, шо такое настоящее отчаяние, и все Общество душ завтра станет об этом говорить, – возразил замогильным голосом Улькиорра, вырвал хвост из пиратской руки, поймал им ноги противника и перевернул вниз головой.
Из карманов пирата вниз посыпались карманная Библия, связка ключей, пачка нюхательного табака, фотография Уноханы-тайчо в откровенном купальнике, плитка шоколаду, журнал «Вокруг света», запасные таби с дырочкой, зубная щетка, иголка с ниткой, финский нож, коробочка с надписью LifeStyles, флешка, ложечка, початая бутылка сакэ, записная книжка, брелок в виде куклы Барби, гранатомет «Муха», кружевные дамские трусики пяти размеров, переносной телевизор, томик Головачева и пять золотых монет.
– Мои монеты! – завопил пират. – Я же должен был посадить их на Поле Чудес в Стране Дураков, чтобы у меня выросло монетное дерево!
– Ты еще трусы посади, – посоветовал Улькиорра. – Если можешь двигаться, так иди к своей мамочке, шоб она тебя разъяснила, где идти в Страну Чудес, а если нет – лежи и дружи со своими монетами!
С этими словами он швырнул пирата с частокола вверх тормашками и отсалютовал ему сверху вниз с чувством выполненного долга.
Гриммджо зубами терзал и метылял последнего непобежденного противника, пока с головы неудачника не свалился парик.
– Десгаррон, – прорычал капитан, – моя лучшая способность! – и впился в образовавшуюся на пиратской голове лысину огромными голубыми когтями.
Пират прикрыл руками исцарапанную лысину и заскулил:
– Пожалуйста, не надо, я больше не буду! Клянусь!
– Что ты клянешься? – нависал над ним Джаггерджак.
– Что будем хорошими, очень-очень хорошими и послушными, прелесть моя, – зачастил пират.
– И чем же ты можешь поклясться, ты, угробище? – уже остывая, рыкнул капитан.
– Смеагол поклянется на сокровище, – торжественно заверил несчастный плешивец.
Гриммджо задумался, можно ли верить пирату, и на миг выпустил его из когтей, чем тот и воспользовался – вскочил, драпая на всех четырех, и только его и видели.
– Стой! Куда, с-скотина? Каналья! – взревел Джаггерджак и помчался за беглецом. – Ах ты…
Навстречу ему, смахивая с белого фрака пылинки после славной победы, шел Улькиорра.
– …прелесть моя и сокровище! – и с этими словами Гриммджо врезался в Улькиорру.
– Шо? Ви это мне? – растерялся юноша. – И вот таких слов выносит на берег пенистый прибой Острова сокровищ, шо ви мне их говорите?
Гриммджо тоже растерялся. Но изящное, разгоряченное боем тело Улькиорры на секунду так маняще прильнуло к нему, что капитан невольно приобнял юнгу, а поскольку не в характере Гриммджо было соглашаться на полумеры, то одна из капитанских рук крепко прижала Улькиорру к груди, а вторая нащупала маленькую, но соблазнительную пятую точку пониже спины.
– Капит… – начал было Улькиорра, но Гриммджо поспешно впился в его губы. Получилось задушенное «ммм»; наконец, Улькиорра вывернул голову из-под поцелуя и сказал: – И шо дальше?
– Дальше? Я не знаю, что дальше, – выдохнул Гриммджо, забыв обо всем. – Улькиорра, ты меня любишь?
– Пусть вас не волнует этих глупостей, капитан, – произнес Улькиорра, – я не люблю, когда мне без спросу лапают задницу, потому шо это некошерное дело.
И, отпихнув Джаггерджака обеими руками, он величаво удалился.
Гриммджо понурился, разочарованный, но не сломленный.
– Пираты получили свой паек на сегодня, – сказал он товарищам. – Давайте пожрем. А потом кэп Кучики пойдет на встречу с этой бабой, Орихиме.

***

Кучики-тайчо возвышался над хрупкой девичьей фигуркой, скрючившейся под деревом. Торопливо поглощая принесенные им суши, Орихиме без умолку болтала:
– …А если вы меня отсюда заберете, и потом поведете в кино, и мы с подружками пойдем в новую закусочную на углу, где готовят такие вкусные бенто, и я все расскажу Тацкэ-тян и Куросаки-куну, и сокровища я тоже нашла, и про это я тоже расскажу, они все тут, и Тацкэ, и Куросаки-кун, и Улькиорре-куну я тоже что-нибудь расскажу, осталось только взять и поделить…
– Хорошо, – выдохнул капитан 6-го отряда, у которого перед глазами уже все начинало плыть.
По крайней мере, он уяснил, что девушка, во-первых, нашла сокровища, во-вторых, готова ими поделиться, в-третьих, нуждается в том, чтобы ее увезли домой и накормили.
В это время не замеченный никем попугай-Пустой с криком «Пиастрррры!» спикировал прямо на капитана и вцепился острым клювом ему в плечо.
Бьякуя не глядя отмахнулся Сенбонзакурой и сбил пернатое чудовище с плеча.
– Ой, у вас кровь, я вас сейчас спасу, потому что я очень люблю всем помогать, – обрадовалась Орихиме. – Сантэн Кишшун! Я отрицаю!
Бьякуя с помощью шунпо успел вывернуться из-под золотистого треугольника, резонно решив, что неизвестно, чем кончится такое «спасение», зато под него попал попугай. Орихиме зажмурилась и хорошенько напряглась. И попугай начал меняться.
Сперва у него зажило крыло, раненное Бьякуей. Потом он помолодел, позеленел, проплешины на крыльях снова покрылись перьями. Потом перья превратились в пенышки, пенышки – в желтоватый пух, затем и он исчез, крохотное голое тельце скрылось под скорлупой, а Орихиме все стояла, закрыв глаза и экстатически покачиваясь. Над ее верхней губкой выступил пот. Существо снова вышло из скорлупы, но теперь оно уже не напоминало попугая. Это была какая-то другая птица, более примитивная. Бьякуя озадаченно наблюдал, как она изменяется, все более напоминая ящерицу и увеличиваясь в размерах. Наконец, «пациент» Орихиме, к тому времени уже выросший до человеческого роста, качнул маленькой зубастой головой и зашипел.
– Вы уже здоровы, Кучики-тайчо? А то я могу вам еще что-нибудь вылечить, – прощебетала Орихиме и протянула руку.
Небольшой хищный динозавр-теропод, с которого, по всей вероятности, и началась эволюция попугаев, вытянул шею и стремительно куснул девочку за палец.
– Ай! За что, Кучики-тайчо? – всхлипнул Иноэ и открыла глаза.
– Это не я, – объяснил Кучики, глядя вслед тероподу, умчавшемуся в чащу – должно быть, обратно к хозяину. – Это твой велоцираптор.
– Кто?
– Попугай. Ты обратила его эволюцию вспять, и он опять стал динозавром – далеким предком птиц.
– А… вы?
– А я – нет. И я рад этому. Знаешь ли, мне совсем не улыбается опять стать обезьяной, – процедил Кучики.

***

Улькиорра перелетел через частокол и осмотрелся.
Сидеть в крепости и ожидать, что в любую минуту пираты могут предпринять новое нападение, было скучновато. К тому же, как убедился Улькиорра, его товарищи вполне могли справиться без него. Но зато у него в голове сложился план, за который, по мнению молодого Шиффера, его должны были похвалить не только товарищи, но и мамаша Халлибель.
Солнце уже садилось, сгущался туман. Улькиорра сказал себе, что пора поспешить, и чухнул в сонидо к Белой скале.
Под скалой он нашел небольшую ложбинку. В ней-то Орихиме и хранила свой акваскутер, который у нее получился корзинкой. Это была кособокая легкая лодочка, плетенная из тростника, и корявой палкой в качестве весла.
Улькиорра вскочил в лодочку и вышел в море. Стемнело, и в кромешной тьме мигали только два огонька: костер на берегу, разожженный пиратами, и кормовое окно «Эспады».
Челнок у Орихиме получился явно не ахти. Управлять им оказалось невозможно: вместо того, чтобы куда-то плыть, он кружился на месте. После получаса беспрерывного кружения у Улькиорры разболелась голова, он плюнул, снова вышел в релиз и полетел.
На корабле кто-то пел жалобным скрипучим голосом длинную шинигамскую песню про то, что «Все семьдесят пять не вернулись домой – влетев из гарганты, сожрал их Пустой». Улькиорра спланировал на палубу и заглянул в окно кубрика. А там, схватив друг друга за грудки, Джируга и толстопузый Эдуардо дрались не на жизнь, а на смерть. У Джируги было больше рук, зато Эдуардо давил его огромным брюхом.
Ночное зрение позволяло Улькиорре видеть, во что пираты превратили «Эспаду». Палуба была затоптана грязными арранкарскими ботинками, везде валялись битые бутылки из-под сакэ. Ильфорте Гранц в одной курточке, но без штанов, валялся верхом на Финдоре Кариасе, примерно в таком же виде и в одном сапоге, и запах перегара от обоих не оставлял сомнений в том, чем занимались пираты все это время.
– И шо? – шептал Улькиорра, внутренне закипая. – Вот не видит их моя мамаша! Об чем они тут думали все дни, шо мы были там? Об выпить бутылку сакэ? Об набить друг другу свои толстые хари, шо у них на лицах? И тот берег, к которому они прибьются, таки не будет в выигрыше, но моя мамаша бы им показала, где надо иметь мозги и швабру, и шо б им тогда помешало выговорить ей душу после той трепки, шо она бы им устроила?
Тут дверь кубрика распахнулась, и из нее вылетел бесчувственный Эдуардо. Грохнувшись огромным животом кверху, он застонал. Джируга, держа в зубах две свои оторванные руки, вывалился следом и нащупал бутылку сакэ.
Улькиорра шагнул к нему.
– Вот и опять я здесь, – сказал он Джируге.
– Клянусь громом, сакэ – это то, что надо, на фиг! – прошептал Ннойтора и опрокинул бутылку над своей пастью. – Вот урод этот Эдуардо, подбил мне дыру Пустого, – под повязкой, прикрывавшей его отсутствующий глаз, и правда расплывался синяк. – А ты здесь откуда, Ульки-тян?
– Я прибыл, шоб таки рулить это плавредство, – ответил Улькиорра. – Можешь звать меня «кэп», Ннойтора. И я спущу то, шо повешено заради флага, шоб мыть им пол.
И с этими словами Улькиорра спустил «Веселый Роджер».
Оглядев храпящих пиратов и Ннойтору, быстро допивавшегося до той же кондиции, он прикрыл глаза и встал к штурвалу. Улькиорра решил обогнуть остров и завести «Эспаду» в небольшую бухту. Он вел корабль с удовольствием, внимательно глядя вокруг, а Джируга, ухмыляясь во все полсотни зубов во рту и в дыре Пустого, вздохнул за его спиной:
– Что за несчастный корабль наша «Эспада»! И как же мне хреново, мля. Слушай, Ульки-тян, ты же у нас самый лучший и самый сильный из арранкар. Принеси-ка мне… ну… еще сакэ, а?
Колебания боцмана сразу показались Улькиорре подозрительными. Поэтому он метнулся в кубрик, нашел там еще бутылку и тихонько выглянул наружу. Как он и догадывался, Джируга поднялся, прошел к бочкам и вытащил спрятанную между ними Санта-Терезу. А потом опять улегся на палубу, притворяясь пьяным и побитым.
Ксо, подумал Улькиорра, надо таки кончать это дело, а то эти три поца выспятся, и будет мне морока на голову. Тем временем Джируга прихлебывал принесенное сакэ и разглагольствовал:
– Я родился Пустым, стал арранкаром и пиратом, и поверь мне, что я видел в жизни все, кроме одного: чтобы добродетель приносила кому-нибудь пользу! Прав тот, кто ударит первым. Мертвые не кусаются. Главное – это сила, сила проверяется в сражении, а для сражения не нужно никаких причин, кроме силы!
Вход в бухту был извилистым, и юнге пришлось было предельно внимательным, чтобы не посадить «Эспаду» на мель. Ннойтора этим воспользовался – полумесяцем Санта-Терезы он пригвоздил шею Улькиорры к ближайшей мачте, но тут волной корабль качнуло, и Ннойтора упал прямо на юнгу.
– Не, ну шо это за такой гемпель, шо все лапают мой зад без спросу? – с горечью вопросил Улькиорра. – И ладно, когда это делает капитан Джаггерджак, который очень представительный мужчина, особенно там, где это надо мужчине и приятно мне. Но шоб такое одноглазое, которое одной своей рожей нарушает весь праздник, это же надо придумать, шоб я его попробовал!
Ннойтора даже икнул и злобно сказал:
– Это я тебя попробую на зуб. Я буду сражаться, но кто сказал, что я буду сражаться честно?
Улькиорра изловчился и пнул его ногой под коленку как раз тогда, когда очередная волна снова шатнула корабль; Ннойтора отлетел, припал на ушибленное колено и ткнулся рукой в палубу – по палубе пронеслось извилистое серо и взорвалось прямо под Улькиоррой.
Когда осел дым и стих торжествующий хохот Джируги, Улькиорра стоял, держа Санта-Терезу в одной руке и Мурсьелаго в другой, впервые за все время своего арранкарства злобно оскалившись.
– Ты через свое серо прожег мои хакама, шо их пошила моя мамаша, – обвиняюще заявил он, швырнул Санта-Терезу в Ннойтору и попал ему по лицу.
– Второй глаз, – взвыл тот.
Улькиорра хладнокровно размотал бухту с канатом, аккуратно связал всех пиратов, начав с Джируги, а затем вышел в релиз и улетел в форт.

***

К удивлению Улькиорры, форт оказался пуст. С воздуха было видно, что и лагерь пиратов пустовал. Тогда Улькиорра поднялся повыше, чтобы осмотреть весь остров, а когда это не помогло, испустил серию ультразвуковых сигналов. И наконец, эхо принесло ему полезную информацию: в самом центре Острова сокровищ находилось много людей.
– Если это пираты, то мое несчастье уже давно шлялось под окнами с тех самых пор, как у нас квартировал тот Зараки-тайчо, шоб ему в Уэко Мундо икалось быть надолго, – рассуждал Улькиорра, – а если это наши, то это таки мое направление, но шоб я так жил, если там нет и тех, и других!
– Эта девчонка, – донеслось до него, – это она! Она украла наши деньги!
– Не украла, а нашла, – пищала в ответ Орихиме почище, чем минуту назад Улькиорра, – я их даже и не искала, а они сами тут лежали, и им было очень одиноко, то есть это мне было очень одиноко, и я просто взяла их поиграть, потому что я люблю блестящие штучки, а раз вы так, то… Цубаки!
– Убери! – завопил пират, отмахиваясь от разъяренного фея. – Убери этого уродца от меня!
– Из нас двоих я должен быть сверху, Киораку, – орал в то же время Мадараме.
– А это ты не у меня спрашивай, – снисходительно отвечал Киораку, поигрывая вакидзаси в одной руке и катаной в другой.
– Убери свои грязные лапы от моего капитана! – кричал с другой стороны ямы Ренджи.
Теперь Улькиорра уже хорошо видел, что они стоят и переругиваются, угрожая друг другу оружием, именно над огромной ямой, раскинувшейся возле высокой скалы: с одной стороны – Киораку, Кучики, Абарай, Юмичика, Кира и Орихиме, растянувшиеся цепочкой, а с другой – такая же цепочка пиратов во главе с Айзеном, рядом с которым отиралось странное существо: ящер не ящер, страус не страус.
– Нас больше, – наконец, веско заявил Айзен. – Нам не составит труда вас перебить. Итак, моя возлюбленная команда, я предлагаю забрать у этих неудачников сокровища и оставить их здесь, а самим вернуться на нашей «Эспаде» домой. Прощайтесь с сокровищами, шинигами!
– А где это ваша «Эспада», позвольте у вас спросить? – язвительно спросил Кира. – Я ее не вижу.
Пираты немедленно обернулись к морю.
– Ее нет!
– Корабля нет!
– Куда же он девался?
– Может быть, – неуверенно предположил Айзен, – наши на корабле отвели его в более удобную бухту?
– Это я ее отвел, и ви больше никогда ее не найдете, разве шо вас туда отведут в кандалах, – сказал Улькиорра, эффектно появляясь между деревьев.
– Ты! Любимчик! – зарычал на него Джаггерджак, спрыгивая со скалы.
– Я не любимчик, шо такое? – с достоинством возразил Улькиорра. – Это ви тут не знаете, как поступить. А я знал, поэтому я угнал у пиратов «Эспаду», а ви сидите и заслоняетесь от солнца ладонями.
– Ну, все, достаточно, – вздохнул Айзен. – Развейся, Киока Суйгецу!
Мешки, которых Улькиорра поначалу не заметил и которые стояли под скалой, внезапно раздвоились, потом – еще и еще раз. Мысль, которая посетила сразу многих, – хватать сокровища и убегать в суматохе подальше, – сразу же превратилась в неудачную: вместо мешков в руках оказывались корни, ветки и куски земли. И только Айзен, посмеиваясь, гордо тащил настоящий мешок…
…который, испуская невыносимое мускусное зловоние, внезапно вцепился ему в нос.
– Чертов мешок! – выругался бывший кок.
– Сам ты мешок, а я скунс, – обиделся «мешок».
– А мешок тогда где?
– А я почем знаю?
Айзен отдернул руку от пушистого полосатого хвоста, брезгливо отер ее о хакама, но и после этого она смердела скунсом так, что все – и шинигами, и даже пираты – сторонились Айзена до самого конца путешествия…

***

Нос «Эспады» резво рассекал волны. В трюме сидели связанные пираты, проклиная свою тяжкую пиратскую судьбу, в бывшем матросском кубрике были сложены настоящие мешки с сокровищами, Кира и Юмичика несли ночную вахту, а капитан корабля, пользуясь небольшой передышкой, постучался в каюту к Улькиорре.
– Шо сдохло в лесу, шо я имею счастье видеть вас прямо перед собой? – церемонно спросил Улькиорра.
– Любимчик, – прошептал Джаггерджак охрипшим голосом и взял Улькиорру за талию.
– Капитан, – юнга округлил глаза, и без того огромные и яркие, – шо ви такое делаете?
– Я еще ничего не делаю, любимчик, – задыхаясь, ответил Гриммджо.
– Капитан…
– Гриммджо. Просто Гриммджо, малыш.
– Гриммджо, ви это делаете, и я не вижу, шоб это было то, шо можно делать в субботу, – назидательно произнес Улькиорра.
– Детка, – проникновенно проговорил Гриммджо, заглядывая в потрясающие Улькиоррины очи, – разве любовь смотрит, какой на календаре день недели? И потом, сегодня же не суббота. Сегодня же вторник!
– И шо, если вторник, то в честь этого я должен не смеяться, шо ви меня щекотаете?
– Щекочу? Ах ты, сокровище, – Гриммджо уже мурлыкал по-настоящему, – мое настоящее арранкарское сокровище!
– Перестаньте сказать, Гриммджо, я такое сокровище, как ви раввин в молодости, – оскорбился Улькиорра, выворачиваясь из-под капитанских поцелуев.
– Ты мое сокровище, – напирал Гриммджо. – А если нет, то будешь им! Я хочу тебя!
– Ви не меня хочете, Гриммджо, я вам таки скажу, шо там ви хочете, – Улькиорра благодаря воспитанию мамаши Халлибель научился держать лицо, но в душе постепенно приходил в ярость, – ви хочете Серо Оскурос прямо в ту морду, которая на вашем лице, извиняюсь!
– Ну не ломайся же, скромник мой нецелованный, – проворковал Гриммджо, приспуская с Улькиорры хакама. – Ах, как пахнут твои пейсики…
– Вот, я завивал пол-утра пейсы, а ви мне их хочете покуйдать, – обвинил Улькиорра.
– Нет, моя прелесть, я хочу тебя трахнуть, – откровенно признался Гриммджо.
– Шо?
Гриммджо сообразил, что откровенность не всегда уместна, и застыл руками на «молнии» улькиорровской куртки. Тот несколько секунд внимательно смотрел на морского волка.
– Гриммджо, – задушевно поинтересовался он, наконец, – и шо ж я скажу моей мамаше, если я сейчас скажу ваше любимое «да»? И шо она мне скажет, ви этого представляли? Она скажет такую речь, шо этого никто еще не слышал, и весь Руконгай будет передавать из уст в уста. И потом она скажет речь вам, и уйдет много крови.
– Но… а если мы не скажем твоей мамочке?
Гриммджо попытался запустить руки под куртку, уже наполовину расстегнутую, и получил молниеносный и весьма основательный хук слева.
– Блин, – простонал он, ухватившись за челюсть, – я же был лучший в Эспаде по рукопашке! Как ты это сделал, черт крылатый?
– И шо это ви называете чертом, когда я в релизе стрелоух? – вздохнул Улькиорра.
– Хорошо-хорошо, вернемся туда, откуда начали. Улькиорра, я тебя люблю. Давай потрахаемся.
– Это уже куда ни шло, – вздохнул Улькиорра. Челюсть Гриммджо, и без того слегка распухшая, начала стремительно отвисать, и Шиффер добавил: – Я не скажу за вас, шо не люблю, и даже наоборот, но самолюбие мне дороже. И я имею сказать вам пару слов…
– Я понял, – вздохнул Гриммджо. – Но…
Улькиорра рывком повалил его на койку, в броске переворачивая на живот.
– Ви ж таки закрыли каюту на ключ? – шепотом спросил он Гриммджо на ушко. – Потому шо я не знаю, как оно через подробности, но я знаю, шо у меня ви таки будете стонать и просить еще. А если ви не будете этого, то я уже не знаю, как посмотрю в глаза моей мамаше!
Корабль летел, разрезая волны, Орихиме готовила ужин, начиняя каждую устрицу изюминкой, посыпая смесью душистого перца и сахарной пудры и половину приготовленного скармливая велоцираптору; капитан Кучики читал Ренджи хокку собственного сочинения, Айзен в трюме поглаживал скунса, украдкой зажимая нос, а Киораку прихлебывал сакэ и прислушивался к громким и недвусмысленно сладким стонам и крикам «Еще!», долетавшим из капитанской каюты.
А мамаша Халлибель в это самое время, сидя на крылечке «Генерала Ямамото», переругивалась с тетушкой Куукаку, державшей по соседству магазин фейерверков.
– На вас посмотреть, уважаемая тетя Куукаку, – говорила она, – так можно подумать, шо ви забыли кусок лоскута себе на спину.
– А если на вас посмотреть, уважаемая Халлибель-сама, так можно решить, что у вас не было ниток – юбку зашить, – огрызалась пиротехничка.
– Вам телеграмма, – перебил их почтальон.
Мамаша Халлибель прочла телеграмму и фыркнула.
– Не, ну разве мой муженек, шоб он был так здоров, как я его не люблю, – разве он не шлимазл? Мой сын, понимаете, тетя Куукаку, мой сын возвращается с сокровищами, и он мне за это пишет и добавляет, шо таки вернется на мои теплые ноги! И на это он тратит сыновы денежки за почтовые расходы? Ви мне таки отложите пять самых лучших фейерверков, тетя Куукаку. Шоб когда их таки принесет пенистый прибой Тихого океана и выбросит на наши берега, все Общество душ и даже в самом Уэко Мундо было видно, шо такое Айзены и их семейные ценности!

---

снова о котях

13.03.2014 в 01:38

Пишет  Василий, кот ученый:

Кот Котович и удивительные кошки славян

Взято у  Санди Зырянова

Велес - одно из центральных божеств в славянской мифологии; его священным животным считается мохнатый кот. В мифологии Древней Руси кошка выступала и в роли созидателя, и в роли разрушителя. Одно из главных направлений ее деятельности - сохранение домашнего очага. Но и это не все - кошка у русских является еще и проводником в потусторонний мир, в русских сказках, во многом вышедших из старославянских мифов, кошка - один из основных персонажей, причем едва ли не самый умный зверь. Всем известный Кот Баюн сам слагал сказки, обладал уникальным голосом (слышным за семь верст), мог своими песнями как зачаровывать до смерти, так и излечивать от болезней. Хотя у Пушкина Кот Ученый ходит вправо-влево, в русской мифологии он ходит вверх-вниз и не по дереву, а по железному столбу. Само по себе слово «баюн» означает «говорун, рассказчик, краснобай», от глагола баять — «рассказывать, говорить», то есть — Баян. В сказах говорится о том, что Баюн сидит на высоком, обычно железном столбе, обитает кот за тридевять земель в тридесятом царстве или в безжизненном мёртвом лесу, где нет ни птиц, ни зверей. В одном из сказов о Василисе Прекрасной Кот Баюн проживал у Бабы-Йоги.
Также в славянской мифологии встречается Земляная Кошка (или Подземная Кошка) охраняющая клады. В сказах Бажова рассказывается о поверьях уральских золотодобытчиков, в которых Земляная Кошка охраняет подземные богатства - руды и минералы. Народное суеверие приписывает ее видящим в темноте глазам необычайную силу, почерпнутую из мира таинственного.
Русская загадка, означающая дневной рассвет, сравнивает его с белой кошкою: " Белая кошка лезет в окошко"; напротив: дым, на метафорическом языке загадок, уподобляется черной кошке. В русских сказах, во многом вышедших из старославянских, кошка — один из основных персонажей, причем едва ли не самый умный зверь.
Существует большое количество сказов, где главному действующему персонажу дают задание изловить кота; как правило, такие задания давали с целью сгубить доброго молодца. Встреча с этим сказочным чудовищем грозила неминуемой смертью. Чтобы захватить волшебного кота, Иван-царевич надевает железный колпак и железные рукавицы. Поборов и поймав животное, Иван-царевич доставляет его во дворец к своему отцу. Там побеждённый кот начинает служить царю — сказы сказывать и исцелять царя убаюкивающими словами.

На Руси самыми распространенными именами наших любимцев были Мурка и Васька. Почему Мурка — понятно, мурлычет много. Но отчего же тогда кота не называют Муром (ведь он урчит не хуже), Иваном или Петром, а именно Василием? Вот здесь заключено второе таинство кошачьего имени для нас, русских. Но оно связано уже чисто с народными ведами (знаниями).
До введения христианства на Руси наши предки почитали всемогущего Бога Навьевого царства, скота, богатства и всех лесных животных — Велеса. Велес мог принимать образы разных зверей, главное, чтобы тот зверь был мохнат — медведь, например. Кот является спутником Бога Велеса, священным животным, и с ним связано немало обычаев и обрядов.
После введения христианства на Руси язычество сохранялось долго, пока не пришлось ИсПоВедующим скрыться. Но имя Велеса было запрещено, и древний бог стал принимать в сознании русичей образ Святого Власия (как и у Велеса имя от слова «волос») или Святого Николы. Святой Власий был покровителем скота, как и Велес. Вот в честь святого Власия в деревнях и стали называть котов Васьками — в память о Велесе. Потом первопричина, конечно, забылась, поэтому при обращении к Их Мяукающим Высочествам будем помнить, что в каждом из них есть дух великого Велеса.

На Руси образ мохнатого кота — спутника Велеса — ассоциировался с домовым. Домовые, по вере наших предков, имеют разные звания, и каждый отвечает за свой участок: кто за дом или баню, кто за конюшню, за хлев. Ко всей этой домовой братии пращуры относились с трепетным уважением. Главного домового называли порой хранильником. Домовой следит за порядком и доброжелателен, но может и смертный конец ускорить.
Особая мистика всегда окружает строительство нового жилья. Здесь непременно был нужен подарок духу новостройки. Без обрядового подношения новоселов и их родственников ожидала смерть. Кто первый порог — магическую черту — пересечет, рискует с таинством судьбы столкнуться. Поэтому родился обычай впускать в дом первым кота, как зверя, связанного с могучим Велесом, повелителем душ людей и животных. Впускали кота, приговаривали: «Вот тебе, хозяин, мохнатый зверь на богатый двор». И идет кот Васька через порог, защищая людей от всех превратностей судьбы, на себя все беды брал.
Много других истин связано с этим зверем, множество примет и пословиц. Есть много поговорок, связанных с нравом, повадками кошек, примененных к всевозможным явлениям человеческой жизни: У них лады — что у кошки с собакой! — говорят о сварливой супружеской чете. Захотел от кошки лепешки! — намекают на чью-либо сомнительную щедрость. Поклонишься и кошке в ножки! — предупреждают гордеца, которому на роду написано переломить свою спесь-гордыню.
Черных кошек считали помощниками колдунов и ведьм, встретится с ними — плохой приметой. На кошках и козлах разъезжали колдуньи. В тело кошки может вселиться враждебный дух, спасаясь от преследования или для проникновения в жилище человека. В таком виде ведьма может до смерти укатать лошадь или даже человека.
Оборотня-кошку еще называли кошколаком. Кошка, перепрыгнув через мертвеца, непременно обратит его в вампира. Убивший кота — навлечет на себя семь лет бед и несчастий.
В христианской мифологии кошка иногда выступает как воплощение (или помощник, член свиты) чёрта, нечистой силы. Существует поверье об особом кошачьем дьяволе, злом духе, у которого колдуны заимствуют свою силу. В ряде случаев кошка выступает в роли ведьмы. В славянской народной культуре результатом действия чёрной кошки чаще всего становится болезнь, порча, сглаз, смерть.

Есть цикл сказок об Иване-Кошкине сыне. Кот (иногда – добрый Кот Котович, брат Ивана Царевича) предстаёт в наших сказках также и в виде страшного, зловещего "Котища-вытращи глазища", угрожающего съесть героя. Нередко в фольклоре можно встретить мотив превращения кота в человека и обратного превращения человека в кота, как и его следствие – наличие форм, совмещающих элементы кота и человека. Неуловимость границ между кошачьим и человеческим отчасти позволяет объяснить происхождение фольклорных имён типа Кот Котофеич, Котофей Иванович и др.
Вечное противостояние кошки и мыши отражает борьбу двух сил — земной и подземной, накапливающей и созидающей, темной и скрытой (Велес) и небесной, яростной и обновляющей грозовой мощи (Перун).

Как с огнем очага, так и с кошкою соединяются приметы о приезде гостей: если умывается кошка или загребает лапами, то ожидай гостей; если при этом лапы у нее холодные — то гости будут чужие и нежеланные, а если лапы теплые — то приедут друзья и родичи.
Время кошки — зима. Цвета — черный, белый

Еще пословицы и приметы:
- Черный кот хвост из трубы кажет (дым)
- Без кошки не изба.
- На мышку и кошка зверь!
- Кошки дерутся — мышкам приволье!
- Кто кошек любит — будет жену любить!
- Напала на кошку спесь, не хочет и с печки слезть!
- Любит кошка , да рыльце коротко!
- Белая кошка лезет в окошко (о рассветном солнце)
- Кошка умывается — к гостям или перемене погоды.
- Лежит кошка брюхом вверх — к теплу, прячет голову — к холоду, распушает хвост — к метели
- Кошку девятая смерть донимает (о живучести кошек)
- Язык блудлив, что кошка
- Сболтнул бы коток, да язык короток

---

Тырим у Санди

22.03.2014 в 21:25

Пишет  БК-тем:

притащено с ЗФБ
Месяц сравнивала отечественные новости с российскими и с видом за окном. Грустила. Но Пратчетто-фики изменяют мир в отдельно взятой мне к лучшему) Даже если это мои фики))
Почему, сколько бы текстов я ни начинала, вовремя заканчиваю только работы по Пратчетту?
Потому, что только при работе в команде мне напоминают о дедлайнах, ага.

Название: Грибо в большом городе
Канон: Плоский мир
Автор: БК-тем
Бета: Санди Зырянова
Размер: миди, 9658 слов
Пейринг/Персонажи: кот Грибо и прочие персонажи цикла Т. Пратчетта о Плоском Мире.
Жанр: приключения, юмор, экшн
Рейтинг: G
Краткое содержание: Однажды Грибо ненадолго покинул родное королевство и посетил Анк-Морпорк. Лучше от этого ни королевству, ни Анк-Морпорку ни стало. Что же произошло и как отнесся к этому путешествию сам кот?
Примечание: выполнение заявки " Приключения пратчеттовского кота Грибо, потерявшегося(в любом облике) в Анк-Морпорке. Только пусть никто, с кем Грибо приключится, сильно не пострадает."


Еще в те времена, когда велись жаркие споры о форме мира, ученые мужи методом исключения доказали, что Диск располагался не на боку свернувшегося калачиком кота. Ведь будь это так — жизнь в мире была бы на лучше на целых тридцать процентов. (Правда, никто из них не уточнял, что произошло бы с таким счастливым миром, случись коту проснуться, — что лишний раз доказывает мудрость древних философов). К сожалению, глубоко под Диском находились всего лишь слоны и черепаха, и несчастным людям из века в век приходилось полагаться на фантазию, чтобы устроиться в несовершенном мире. То, что фантазия при этом порождала подлые интриги, кровавые войны и развитие бюрократии — также следствие отсутствия Вселенского Котика, который сделал бы все лучше.
Природа поднапряглась и попыталась выдать что-то возвышенное, намекающее на начало истории. Погодным явлениям Диска приходилось устраивать подобное каждый день, а то и по нескольку раз. Истории начинались постоянно — никак нельзя было ограничиться только пением птиц или дурными предчувствиями.
Сэр Реджинальд Гуселов Третий бросил раздраженный взгляд на малиновое небо, задернул штору и высморкался. Лично ему знамение показалось очередным недоразумением в долгой череде вопиюще неприятных случайностей. Наемный убийца вытащил из нагрудного кармана очередной платок, промокнул похожий на небольшую свеклу нос и вернулся к свежему выпуску «Правды». К счастью, газетчикам хватило тактичности не упоминать досадный эпизод, ставший причиной временного исключения сэра Гуселова из Гильдии. Всю первую полосу занимала статья о ночном совещании директоров «Великого пути». Наемный убийца погрузился в мир намеков и двусмысленностей.
В это же время патриций Анк-Морпорка мысленно сравнивал изложенное в статье со стенограммой совещания, переданной агентом из главного офиса «Великого пути». Расхождения его более чем устраивали. Мода на чтение «Правды», возникшая на половине Диска, также вписывалась в его планы. Оставалось подождать, пока новость доберется до Овцепикских гор.
Где-то в сердце леса, подмявшего под себя тридцать процентов горизонтальной поверхности нескольких горных государств, также повисло напряжение. То самое, которое в малобюджетных фильмах передается при помощи ритмичной, неприятной для уха музыки. Повисев где то с полчаса, оно испарилось. Огромный бурый кот потоптался по клочьям меха, которые оставила его добыча, прежде чем подло исчезнуть. Хлестнув себя хвостом по бокам, Грибо прошипел миру что-то оскорбительное и отправился домой — поднимать настроение при помощи старушкотерапии. Выждав еще десять минут, с одного из деревьев упал лысый медведь. Хозяин леса немного полежал, прикидываясь холмиком, убедился, что жуткое чудовище ушло достаточно далеко, и поспешил скрыться в чаще.
Как все эти события связаны между собой, понял только Смерть, которого вдруг посетило видение ближайшего будущего, в котором ему потребуется балахон из более плотного вечного мрака. А также совок и несколько рыбьих голов.
Великий А`Туин загреб ластами, оставляя это полное знамений утро далеко позади.
* * *

Нянюшка Ягг погладила своего любимца по исчерченному шрамами боку. Грибо в ответ на это зевнул, махнул сохранившейся частью хвоста и спрыгнул с таких удобных коленей на пол. Где качнулся на лапах, избегая коварных деталей кресла-качалки, и с душераздирающими звуками отрыгнул комок шерсти.
— Опять, — прокомментировала его мучения нянюшка и пожаловалась заглянувшей на чай матушке Ветровоск. — Эти бездельницы совсем разучились мыть полы! Из-за дождя бедный котик не кажет носа на улицу и вынужден бродить по дому. Дня не проходит, чтобы бедняга не влез в пыль, которую ленятся убирать эти девчонки. Видела бы ты, как он вчера вылизывался. Я боялась, что у него язык оторвется от усердия…
Матушка Ветровоск отставила чашку и заглянула под кресло подруги. Грибо ответил ей взглядом единственного глаза, золотого, как расплавленная лава в глубинах Ада. (Сравнение не является точным, так как некоторые религии Диска предполагают, что реки лавы обогревают Рай, а еще дюжина культов размещает в Аду лед, плохую музыку, очереди за справками и грядки побитых тлей помидоров).
Без труда выдержав взгляд ведьмы, кот демонстративно распушил сохранившийся мех и с достоинством отправился на кухню — игнорировать свою миску и красть с разделочной доски куски кролика.
Даже не испытывая любви к Грибо, матушка Ветровоск отметила, что выглядит тот удивительно заброшенным. Подобное было совершенно несвойственно котам вообще, а уж отцу двух десятков поколений кошачьих и подавно. При этом из боков Грибо не торчали арбалетные болты, что могло бы хоть немного прояснить ситуацию. Отражение зверя в надраенном почти до зеркального блеска полу опровергало теорию о ленивых невестках.
— Возможно, он наконец сожрал что-то, что не может переварить? — с некоторым сомнением предположила матушка. Насколько ей было известно, кишечник Грибо мог справиться с самыми чудовищными ядами, камнями, металлами и экзотическими блюдами, которые любящие сыновья везли с равнин для матриарха клана Яггов. Но в мире всегда было место чуду.
— Я боюсь, что Грибо чем-то заболел. К Веренсу опять понаехали гости, и котик ходил со мной на банкет. Собаки некоторых благородных дамочек выглядели не слишком здоровыми, — нянюшка сделала неопределенный жест пивной кружкой. То, что сейчас в почтенном сосуде плескался чай, ничуть не умаляло внушительности жеста. — У некоторых глаза прямо вываливались. И какие—то хилые они были… К тому же аппетит у них ни к черту — под столом было полно объедков, а ни одна псина не притронулась.
Матушка поджала губы. По её мнению, любая собака выглядела бы странно, веди она не собачью жизнь. Но то, что творят всякие титулованные особы со своими животными, её совершенно не касалось.
— Не думаю, что это что-то заразное, Гита, — коротко ответила она.
— Я думаю, Грибо стоит показать одному из этих модных вех-ти-ри-наров, — проигнорировала её замечание нянюшка Ягг.
Только железная выдержка, крепкие нервы и внимательные взгляды трех наблюдающих за ней из кухни женщин не позволили матушке Ветровоск подавиться. Ведьмы никогда не обращались за помощью! Тем более, из-за подобной ерунды, и Гите Ягг было об этом известно лучше, чем кому бы то ни было…
Матушка прищурилась, отчего невестки бросились в глубь кухни, а одно из бревен в камине за секунду обратилось в золу. Пальцы ведьмы принялись выстукивать на подлокотниках кресла ритм барабана, созывающего армию на бой.
Никто не взялся бы утверждать, слышала ли ланкрская ведьма о такой вещи, как дедукция. Но в том, что она знает свою подругу и помнит множество незначительных фактов, сомневаться не приходилось.
— Не пытайся водить меня за нос, Гита! — обвинительно ткнула она пальцем в сторону подруги. Чтобы не ткнуть в саму подругу, пришлось приложить некоторые усилия, так как масса нянюшки Ягг превосходила массу матушки Ветровоск раза в три, и притяжение брало своё. — Ты просто хочешь поехать в Анк-Морпорк!
— С чего ты взяла? — совсем не убедительно удивилась другая ведьма.
— Потому, что на гвоздике весит «Ещегодник», оборванный до заметки о переиздании твоей «Поваренной книги», а твоё издательство так и не прислало тебе отчисление за этот год. Потому, что тебе скучно. Потому, что о ветеринарах тебе вчера рассказал твой Чарли, как раз вернувшийся из Анк-Морпорка… — принялась загибать пальцы матушка.
— Вообще-то Чарли рассказывал о Ветинари. Этот тот политик, который у них вместо короля, — предприняла еще одну попытку нянюшка. У неё внезапно возникло подозрение, что не она одна хотела навестить двуединый город.
— И не надо тут говорить о политиках! — возмутилась матушка. — Я своими ушами слышала…
Спор, результат которого был предрешен, стал набирать обороты.
Грибо воспользовался тем, что невестки вернулись к подслушиванию, и скогтил половину тушки со стола. Опыт подсказывал ему, что в доме любящей хозяйки можно было не таиться, но это было бы как-то не по-кошачьи.
* * *
— А теперь маэстро исполнит для великолепной публики «Вальс дурностаев»! — провозгласил нанятый специально для этого приема церемониймейстер.
— Возможно, стоит отложить это… несомненно великолепное произведение на завтра? — осторожно уточнил король Веренс Второй. — Скоро полночь, и наши дорогие гости могли устать.
«Наши ОЧЕНЬ дорогие гости», — мысленно поправила его королева Маграт. К сожалению, быть королем значило устраивать разорительные приемы минимум трижды в год. Бывшая ведьма начинала подозревать, что плачевное состояние их замка объясняется именно этим.
— Да, дорогой, — громко согласилась она, — Я должна…
Тут произошла небольшая заминка, так как Маграт не могла облечь в подобающие королеве слова фразу «Пойти сменить Агнесс, потому, что она ведьма, а не нянька нашей дочери, и должна выспаться».
— Я должна отправиться в свои покои, — более-менее выкрутилась она. А потом набралась храбрости и решила, что хозяйка замка имеет право делать намеки, — Думаю, только вежливость мешает нашим гостям разойтись по спальням.
К сожалению, сегодня гости рискнули пойти против священной традиции не перечить королевам.
— Нет-нет, что вы! — забормотал многоголосый хор. — Мы так рады! Прекрасная музыка! Чудесный зал!
Веренс и Маграт вздохнули. Нежелание аристократов расходиться было им вполне понятно — гостевые комнаты располагались в симпатичных отдельных башенках, которые во время дождя были не слишком уютны и еще в меньшей степени безопасны.
Проследив, как жена дезертирует с поля боя, Веренс поправил корону и окинул взглядом толпу. Что-то подсказывало ему, что партию в дуркер этим облаченным в бархат пираньям предлагать не стоит.
— Что вы думаете о последних изменениях в политике «Великого пути»? — прогрохотал у него над ухом смутно знакомый голос.
Король обернулся и опознал говорившего как соседа, великого герцога Нижних Сосен.
Коллега-правитель поправил отороченный мехом плащ и продолжил:
— Я слышал, они собираются изменить некоторые маршруты? Что вы планируете предпринять? Сколько башен на вашей территории? Две?
Веренс вздохнул. Чего-то подобного он ждал весь вечер. Наивно было предполагать, что правители соседних стран не выписывают «Правду».
— Вы ведь отправили карету в Анк-Морпорк, не отрицайте, — великий герцог изобразил дружелюбное подмигивание.
У выпускника Гильдии Шутовских Дел и Баламутства от настолько примитивных намеков свело челюсть. С чего бы ему отрицать очевидное? Способностей к интригам бывший шут за собой упорно не признавал, но как отвечать в подобных ситуациях выучил еще в детстве. Жизнь в двуедином Анк-Морпорке заставила.
— Я одолжил карету друзьям семьи, — честно объяснил он. — Не мог же я позволить двум пожилым женщинам лететь в такую погоду на метлах!
Челюсть великого герцога клацнула. Будучи коренным жителем Овцепикских гор, он расшифровал этот ответ как: «Две ведьмы одолжили карету, лошадей и кучера — разве я мог что-то с этим сделать?».
Веренс посмотрел, как на лице собеседника отражается сложная умственная деятельность. Сосед спешно перекраивал свои сложные схемы. Интересно, сообразит ли он, что прихваченный ведьмами кучер везет во внутреннем кармане письма для патриция и Гильдии торговцев? Нянюшка Ягг обещала присмотреть за доставкой почты.
— И куда же собрались ваши ведьмы? — наконец спросил сосед.
— Я слышал, что кот одной из них приболел, а на равнинах полно специалистов, — пожал плечами Веренс, припомнив, что хороший тон предполагает разговор о животных. С охотой у Веренса не ладилось, а чудовищный питомец нянюшки Ягг давно потеснил в его воспоминаниях всех обитателей леса.
— В конце концов, Грибо — самая известная боевая единица Ланкра! — добавил правитель Ланкра, припомнив, что короли должны постоянно подчеркивать свою щедрость и глупо шутить, — Следовательно, вопрос здоровья Грибо — вопрос государственной важности, и бедное животное вполне заслуживает того, чтобы его везли в карете с гербами…
Тут он прикусил себя за язык, испугавшись, что увлекся. Но правитель Нижних Сосен даже не вздрогнул, услышав, как мерзкое существо, запах которого мог лишить скунса зрения, величали «бедным».
— Вы наверняка слышали о Грибо! — поспешил просветить его Веренс. — Он гораздо известнее, чем все достопримечательности Ланка, вместе взятые. Уверен, некоторые люди воспринимают Ланкр исключительно как охотничьи угодья этого кота…
За такие шутки любого шута выгнали бы из гильдии, но настроение герцога явно улучшилось. Веренс решил, что на сегодня с работой короля он справился.
* * *
Клик-сообщение достигло Анк-Морпорка, обогнав первые солнечные лучи.
Дежурный дешифровщик Гильдии Убийц неаристократично зевнул, убедился, что никто этого не видел, и принялся за дело. Через несколько минут челюсть мужчины снова поползла вниз, но он этого даже не заметил.
Через полчаса глава Гильдии Убийц отпил кофе, открыл черную папку и вчитался в текст заказа. Уже на третьем предложении он впервые в жизни задумался о том, что некоторые старые традиции стоит пересмотреть.
К обеду совет Гильдии находился в весьма подавленном состоянии.
— Мы не имеем права отказаться, — в который раз напомнил доктор Низз собравшимся за столом. — У нас нет никаких обоснованных кодексом причин!
Облаченные в черное фигуры согласно закивали. Кодекс был очень важен.
— Но это же ведьмы! — с трудом выдавил из себя уважаемый специалист по обезглавливаниям. — Вы представляете, что начнется, если мы примем этот заказ?!
Члены совета снова закивал. Перед их внутренним взором прокручивались картины, достойные служить иллюстрациями тех разделов святых писаний, в которых речь шла об Апокалипсисе.
— Ни одно из правил Гильдии не запрещает упокаивать лиц, наделенных магическим даром, — напомнил глава Гильдии. — И потом — это же просто козьи знахарки откуда—то с гор…
— Вы представляете, что устроят волшебники? — продолжил паниковать специалист по обезглавливаниям. — А что предпримет Ветинари?
Некоторые члены совета посмотрели на него весьма неодобрительно. Заказные убийства были традиционной частью всевозможных государственных конфликтов. Патриций, как выпускник гильдии, должен был отнестись к этому с пониманием.
— Законы нашей Гильдии не изменялись уже несколько сотен лет, — прошамкал главный бухгалтер. — Традиции — вот на что мы могли положиться всегда! Разве они нас когда-нибудь подводили?
Члены совета заерзали.
— Я уверен, что подобные ситуации имели место в прошлом, и Гильдия выходила из подобных ситуаций с честью, — продолжил старик. — Что может сказать по этому поводу Почетный Историк? Возможно, протоколы древних заседаний помогут нам разобраться с этой досадной проблемой?
Спустя несколько минут, потребовавшихся, чтобы определить обладателя почетного титула — а также ключа от архива, почетной ложечки и права переходить газон перед Гильдией наискосок — проблема была решена.
В конце концов, определять цену жизни было привилегией и обязанностью Совета Гильдии.
* * *
Грибо помял лапами шаль, которой было выстлано дно дорожной сумки, и предпринял еще одну попытку умыться.
Нянюшка с тревогой прислушалась к доносившимся из расстегнутого саквояжа звукам. Модную сумку привез ей один из сыновей, и вчера Грибо вдруг решил, что только эта новинка достойна вмещать в себя его пушистое великолепие. Чем сумка ему приглянулась, было совершенно непонятно. Куда ясней было тот факт, что в конце путешествия саквояж, а вместе с ним и некоторые оставшиеся у него внутри детали одежды, придется выбросить — слишком сильным был запах.
— Не понимаю, как ты позволяешь ему это, — поморщилась матушка Ветровоск, когда пропитанная здоровой кошачьей сущностью сумка стойко перенесла знаменитый ведьмовской прищур.
— Разве можно отказать, когда он начинает мурлыкать? — удивилась нянюшка и поспешила заглянуть в саквояж. — Грибо, ты что-то не то съел?
Подлинная Ланкрская Ведьма закатила глаза, убеждаясь, что ей никогда не понять кошатников.
Карета оставила дожди позади и приближалась к капустным полям равнин.
* * *
Великий герцог Нижних Сосен рвал на себе волосы. Точнее, он рвал парик, так как свои волосы он принес в жертву темпераменту еще в далекой юности.
Клик-сообщение с расценками Гильдии Убийц лежало на столе. После каждого из нулей можно было разглядеть карандашную пометку — красноречивое свидетельство того, что эти нули неоднократно пересчитывали.
— Но это же стоимость всего замка! — всплеснул руками достойный правитель.
— Но мы можем сэкономить, не оплачивая приезд специалиста в горы, — напомнил ему племянник.
— Почему эти проклятые ведьмы так дорого стоят?! — никак не желал успокоиться герцог.
Его племянник вздохнул, пробежал взглядом по листу и, наконец, обнаружил там то, что искал.
— Дядюшка, что мешает вам заказать близкого одной из ведьм, чтобы выбить её из колеи и нейтрализовать хотя бы так? — поинтересовался он.
Герцог замер как вкопанный. После нескольких не слишком удачных попыток расправить парик он милостиво махнул рукой:
— Выбери кого-нибудь сам. Только выбирай получше! Может, нам повезет, и эти старухи решат отомстить и завязнут в Анк-Морпорке, истребляя Убийц. Тогда их могут упокоить и бесплатно.
— У меня есть на примете подходящий «родственник», — кивнул племянник и принялся шифровать новое сообщение.
То, что он способен сделать это, не прибегая к помощи секретаря, должно было насторожить дядюшку, но великие люди часто бывают рассеяны.
* * *
То, что равнинные города не привыкли к визитам ведьм, стало понятно, еще когда на въезде в крошечный город Сто-Пиок стража попыталась обыскать их багаж.
Матушка только фыркнула, чем вызвала у одного из стражников такой глубокий приступ раскаяния, что тот отобрал у брата по оружию её дорожную сумку и поспешил вернуть владелице. Бледность стражника при этом объяснялась исключительно закрывшим солнце облачком и чувствительностью его кожи.
А вот нянюшка Ягг повела себя совершенно противоестественно, позволив обыскать её сумки. Ничего, кроме пирожков и смены белья, там не оказалось и внимание стражников быстро сосредоточилось на большом дорогом саквояже, который смирная полненькая старушка не выпускала из рук.
— Но там только мой котик! — фальшиво проблеяла нянюшка, в очередной раз стряхивая с сумки чужие руки.
— Какой еще котик? — потерял терпение заросший щетиной капрал.
— Черный ведьмин котик, — терпеливо пояснила нянюшка и наивно захлопала глазами. Более проницательные люди после этого поспешили бы сменить работу.
К сожалению, главным достоинством стражников Сто-Пиока была придирчивость, а не проницательность.
Окончательно уверовав в то, что перед ним злостная контрабандистка, капрал ухмыльнулся, расстегнул саквояж и засунул в него руку.
Ведьмы с интересом проследили за тем, как выражение триумфа сползает с его лица, обнажая гримасу... почему-то отвращения, а не боли.
Ругаясь сквозь зубы, капрал вытащил из сумки полу обглоданную птицу. Потом еще какую-то дохлятину, а потом что-то не поддающееся описанию, но мерзко хлюпающее.
— Котик проголодался в дороге, — объяснила нянюшка. Что-то в напряжении её бровей позволяло предположить, что она ожидала не этого.
Рассвирепевший стражник вырвал саквояж у ведьмы их рук и перевернул его. После нескольких встряхиваний на мостовую спланировала изорванная шаль.
И тут стражника в последний раз подвела дотошность. Убедившись, что из слишком тяжелой сумки больше ничего не сыплется, он решил в неё заглянуть. Доступная только детям и мужчинам логика заставила не нагнуться над саквояжем, а поднять тот над головой.
Дальнейший кровавый эпизод объяснялся тем, что коты способны висеть, уцепившись когтями за подкладку, весьма ограниченный отрезок времени, а потом притяжение Диска берет своё.
Когда карета покинула город, Матушка всё же поинтересовалась:
— И к чему ты устроила этот… театр, Гита?
Нянюшка Ягг вздохнула и погладила вернувшегося в саквояж Грибо. По опасности этот трюк намного превосходил засовывание головы в пасть льва.
— Я надеялась, что это его немного взбодрит, — пробормотала она. — Раньше он просто обожал мужчин в латах! Ох, Эсме, кажется, я его сглазила…
Матушка Ветровоск поморщилась.
— Не говори глупостей, Гита. Ты же ведьма!
* * *
Король Ланкра подпер плечом стремянку, на верхних ступеньках которой балансировал единственный представитель общественных и коммунальных служб страны Шон Ягг. Убедившись, что жизнь его подданного в относительной безопасности, Веренс достал из кармана доставленное все тем же Шоном Яггом письмо. Конверт был плотным, а вместо марок на нем угнездилась целая стая сургучных клякс с причудливыми печатями.
Иными словами, письмо выглядело по-королевски. На большинстве печатей были изображены короны и хвойная растительность. Желание пообщаться посетило соседа-герцога ужасно невовремя — в самый разгар давно планируемого ремонта прихожей, а правила хорошего тона требовали ответить в течение нескольких дней... Бывший шут вздохнул, в который раз напомнил себе, что к работе королем следует относиться не менее ответственно, чем к дозированию острот у трона спятившего тирана и вскрыл послание.
Содержимое письма, если опустить три абзаца обязательных любезностей и заверений в вечной дружбе, сводились к следующему: «Знаменитый ланкрский кот был замечен охотившимся на территории нашего государства. Свидетели неоднократно опрошены и для достоверности взяты под стражу. Принимая во внимание ваши недавние утверждения, дворянское собрание великого герцогства Нижние Сосны усмотрело в этом территориальную экспансию со стороны Ланка и приняло решение о начале оборонительных военных действий. Ставим вас в известность, о том что с этого момента мы находимся в состоянии войны. С глубочайшим уважением желаем здоровья вам и вашей супруге».
— Проклятье! — выругался король.
Дальнейшие словосочетания, которыми Веренс второй выразил своё отношение к новости, заставили цементный раствор прокиснуть, а Шона Ягга упасть с лестницы.
* * *
По слухам, деревянные панели, которыми был обшит кабинет, сами по себе являлись орудием убийства одного искренне заинтересованного в вымирающих породах деревьев ученого. Сэр Реджинальд Гуселов Третий застыл четко посреди кабинета, как дисциплинированная и успешно поборовшая насморк тень.
Глава Гильдии Убийц окинул его пронзительным взглядом, прочистил горло и начал с приличествующей случаю интонацией зачитывать информацию о кандидате на погребение.
— Мужчина, весьма активный для своего возраста. По свидетельствам очевидцев, обладает железной волей, деспотичен, бесстрашен, склонен к опасным для жизни авантюрам, из которых непременно выходит победителем, весьма заинтересован в противоположном поле, связан многолетними платоническими отношениями с некой пожилой особой, в отношении еды обладает весьма широкими взглядами…
Сэр Реджинальд мысленно закивал. До этого момента он опасался, что гильдия позволить ему отправлять на погребение только почтенных обладателей правнуков, артрита, подагры и жилья на плебейском берегу Анка.
— Объект родом из Ланкра и прибудет в город в течение двух дней, — продолжил доктор Низз, и сэр Реджинальд снова мысленно кивнул. Иностранный подданный — это престижно.
— Насколько свежа информация об этом господине? — поинтересовался он четвертью часа позже у дежурного по архиву.
Практически незаметный среди шкафов и папок человек заглянул в тонкую папку.
— Последний раз досье обновлялось после его визита на церемонию наречения наследной принцессы Ланкра, — ответил он.
Наемный убийца позволил себе не сдерживать улыбку. Лицо, приближенное к королевской семье. О да — такой объект поможет ему восстановить утерянные позиции и вернуть уважение коллег.
Дежурный клерк тоже улыбнулся и протянул ему папку, которую сэр Реджинальд поспешил распахнуть.
— Проклятье! — воскликнул он через секунду и перевернул страницу, в надежде, что это какая-то ошибка.
Отшвырнув бумаги, наемный убийца сорвал с головы шляпу, смял её и, сам о том не подозревая, повторил тот же прочувственный монолог, что и король Ланкра пятьюстами лигами пупостороннее.
— КОТ! Да кому могло прийти в голову заказать убийство кота?! — вопрошал он у вселенной, когда на крик явились несколько расторопных уборщиков, решивших что имел место случай естественного отбора. — Как это животное вообще попало в Список? Это оскорбление Гильдии! Я не забойщик скота! Это ведь… позор! Противоречие самому духу нашей организации!
— Не вижу в этом совершенно никакого противоречия, — пожал плечами клерк. — Кот был помещен в Список после того, как был дважды уличен в превращении в человека. И, согласитесь, — если этому коту по карману арендовать ложу в Опере, то он имеет полное право быть убитым.
* * *
В это же время великий герцог Нижних Сосен швырнул прейскурант в камин и довольно потер ладони.
Всё складывалось наилучшим образом: обе ведьмы, обитавшие на территории его государства, были заняты какой-то болезнью коз, ведьмы соседа отправились за границу, повод для начала войны был найден, а главное — во всем Ланкре не хватило бы денег, чтобы заказать его убийство.
Пришло время собирать армию…
* * *
Грибо проснулся, учуяв запах Анк-Морпорка. Ни с кем нельзя было перепутать это огромное животное, кишащее всевозможными паразитами и пожирающее всех, кому не повезло оказаться в поле его зрения. Кроме того, аромат Анк-Морпорка был единственным запахом, способным перебить запах самого Грибо.
Кот потянулся в своем саквояже и замурлыкал, приветствуя собрата. Тянущая карету лошадь мелко задрожала и принялась молиться своим лошадиным богам. Несколько прохожих в ужасе поспешили укрыться в ближайших лавках.
— Я же говорила, что поездка пойдет ему на пользу! — нянюшка Ягг улыбнулась, обнажая десны, и похлопала по саквояжу.
— Как хочешь, Эсме, — переключилась она на более насущные вопросы, — но у твоей подруги мы останавливаться не будем! Мне так ни разу и не удалось навестить дочь и повидать внуков! Уверена, для нас найдут местечко…
— Я и не думала навязываться госпоже Ладе, — искренне удивилась матушка Ветровоск. — Можем остановиться на денек у… Мэгги? Или её зовут Ритт? А потом, когда твой зять без видимых причин попытается броситься в ту мутную жижу, которую здесь считают рекой, мы заглянем в Незримый Университет.

* * *
К исполнению нелепого заказа сэр Реджинальд Гуселов Третий подошел со всей возможной ответственностью.
Как он и предвидел, спустившиеся с гор старушки решили остановиться у родственницы, которую наёмный убийца смог обнаружить во время сбора информации. Квартал ремесленников хоть и не был подходящим местом для стильного погребения, но обладал рядом преимуществ. Никого не удивляли заглянувшие в дом по ошибке люди, задние дворы были удобны, заборы надежны, а петли задних дверей хорошо смазаны.
«Попытайся думать об этом, как о настоящем деле!» — в который раз повторил себе сэр Реджинальд и из чистого озорства записал обеих ведьм как телохранителей пушистого объекта. Это должно было сделать заказ хоть немного интереснее.
Нейтрализовать полную даму удалось при помощи вовремя направленной в дом девушки с каталогом товаров. Этот же ход сосредоточил в одной комнате всех членов семьи.
К сожалению, у тощей старухи оказалась полная невосприимчивость к уцененным одеялам из шерсти почти клатчского верблюда и трем вечным сковородам по цене двух. С другой стороны, по словам свидетеля, она планировала потратить вечер на горячую ванну. Сэр Реджинальд не представлял, как можно разместить ванную комнату в таком крошечном домике, но выяснять не стал. Достаточно было теоретических знаний о том, что коты не переносят воду.
Соскользнув с забора, зловещая черная тень пересекла двор, ловко миновала препятствие в виде полусобранного детского конструктора «Гильотинушка» и приникла к окну, сливаясь с вечерними сумерками.
За неожиданно чистым стеклом виднелась небольшая толпа, сгрудившаяся вокруг ярко раскрашенного каталога. Все свободные поверхности занимали снующие дети, а венчал семейный портрет мужчина, улыбающийся так, словно от этого зависела его жизнь. Наемный убийца скользнул вдоль стены. За следующим окном оказалась кухня, в темноте которой было заметно некоторое кошкообразное копошение.
Сэр Реджинальд Гуселов Третий довольно ухмыльнулся и принялся изучать хлипкую раму с примитивным шпингалетом. Уже к полуночи он положит главам Гильдии отчет о выполненном погребении — со всеми прилагающимися схемами и пометками — и полюбуется их лицами, когда почтенным докторам умерщвления придется со всей тщательностью его изучать.
Всего в двух метрах от него в кромешной темноте выбиралось из-под шкафа существо, ощущавшее неправильность жизни еще острее, чем оскорбленный наемный убийца. Условно полосатый и еще более условно домашний кот Мурлыкинс до сегодняшнего полудня искренне полагал дом ремесленника частью своей территории. Он успешно отражал нападения других котов, крыс, собак, случайно забредшего крокодила и целой оравы плюшевых захватчиков, которые то и дело проникали в самую уютную комнату его жилища. Он флегматично переносил «брысь-отсюда-блохастый-негодяй» и с аппетитом съедал щедрые порции объедков. Он шествовал по дому, как император по изредка бунтующей, но богатой провинции… Он совершенно не понимал, как привычный мир мог таким чудовищным образом измениться.
Поначалу та старушка показалась очень многообещающей, и Анк-Морпоркский кот рискнул проигнорировать окружавший её запах… А потом он провел увлекательные мгновения в застывшем мире, высказывая костлявому существу с ласковыми руками всё, что он думает о свалившемся на него монстре. Весь жизненный опыт утверждал, что одноглазый захватчик не мог быть другим котом.
Несколько часов Мурлыкинс провел под шкафом, зализывая раны и изобретая для себя кошачий аналог концепции Дьявола. Потом голод взял своё, и зверь решился предпринять партизанскую вылазку.
Кот почувствовал движение воздуха, но не счел нужным на него реагировать — открывающимися окнами, так же, как протекающими крышами и холодными полами должны были заниматься люди. А потом его чудом уцелевшую шею что-то сдавило, и в кухню заглянул уже знакомый костлявый господин.
* * *
Гильдия Наемный Убийц была элитной организацией. Ученики проводили время за самыми разнообразными упражнениями, оттачивая смертоносные навыки до автоматизма. Темное Ремесло не признавало халтуры.
Иными словами — тренироваться на кошках в Гильдии принято не было. Иначе сэр Реджинальд Гуселов Третий никогда не попытался бы упокоить мелкого хищника при помощи гарроты, на которой специализировался.
Шея кота оказалась слишком тонкой, его самого покрывал мех, да и руки пришлось держать под совершенно непривычными углами. Единственного мига растерянности хватило, чтобы Смерть пожал плечами и испарился, а кот взвыл, извернулся и пустил в ход когти.
Это был провал. Самого факта, что проклятое животное не удалось убить с первой попытки, хватило бы, чтобы разрушить его репутацию окончательно. Думать о шутках, которые расползутся по городу, было тошно. Отдирать взбесившегося кота от руки — больно. Но катастрофический масштаб своей оплошности сэр Реджинальд осознал, только когда тощая старуха в чужом халате возникла на пороге и прищурилась.
— Молодой человек, — процедила она. — Вам не кажется, что в вашем возрасте не следует издеваться над животными?
Классическая литература, к изучению которой в школе при Гильдии Убийц относились очень ответственно, утверждала, что ведьмы пляшут нагишом, насылают проклятья и при помощи чар могут превратить жизнь человека в ад. Матушка Ветровоск не любила лишний раз прибегать к магии — в тот вечер она обошлась мешалкой для теста. И, тем не менее, сэр Реджинальд проникся к ней огромной благодарностью — за то, что не стала танцевать.

* * *
Грибо зевнул и поудобней устроился в отвоеванном у зятя нянюшки Ягг кресле. Анк-Морпорк оказался еще более удивительным местом, чем ему помнилось — уже давно Грибо не приходилось тратить столько сил на драку с другим котом. Да, этот город определенно следовало изучить получше…

* * *
Утро нового дня принесло еще несколько седых волос человеку, решившемуся взять в тёщи Гиту Ягг. Также оно прихватило с собой внуков, выпрашивающих у бабушки продолжение песни про ёжика, и очень везучего малыша, умудрившегося подергать Грибо за усы, обозвать того «хорошей киской» и исчезнуть раньше, чем знаменитое ланкрское чудовище пришло в себя.
Кроме того, утро — руками неприметного клерка — принесло на стол правителя Анк-Морпорка несколько конвертов с дипломатической почтой и свежие шпионские донесения.
Сэру Реджинальду утро предоставило счет за услуги Игоря, подозрительную мазь и временную утрату подвижности левой кисти.
Наемный убийца решил в корне пересмотреть подход к делу и взяться за устранение кота всерьез. После наперстка настоящего клатчского кофе и бутылки анти-отрезвляющего вина он избрал низкий и недостойный, но не бросающий тень на гильдию способ — натравить на мерзкое животное свою собаку. Длинношерстая и длиннолапая Клофелия-Хильда-Щеботанская определенно принадлежала к существам, самой эволюцией предназначенным уничтожать мелких хищников. Собака была хорошо обучена, так что людям, которые могли оказаться поблизости, ничего не угрожало, и устав гильдии был бы соблюден.
Тут же уместно было бы упомянуть о подготовке к военным действиям в Ланкре, но внимательный осмотр королем единственного солдата потребовал меньше времени, чем ушло на написание этого предложения.
* * *
Цветом Наемных Убийц был стильный черный. Их одежды были удобными, прочными и сшитыми на заказ. В представлении сэра Реджинальда, чтобы усыпить бдительность обывателей, достаточно было позаимствовать одежду слуги и немного ссутулиться. Конечно, это значило уподобиться обычному головорезу, но наемный убийца начал подозревать, что совет Гильдии предпочтет ничего не заметить.
Дополнив свою безупречную маскировку торчащей из кармана бутылкой, сэр Реджинальд занял позицию на выходе из ремесленного тупика. Клофелия недоверчиво принюхивалась к незнакомым запахам и переступала с лапы на лапу в надежде свести контакт с подозрительной мостовой к минимуму. Только появление газеты в руках любимого хозяина смогло успокоить собаку.
Сэр Реджинальд как раз дочитывал заметку о побеге очередного болотного дракончика из «госпиталя», когда обе ведьмы и его цель прошествовали мимо. При свете дня кот выглядел еще отвратительнее, чем убийца мог себе представить. (Что выдавало в нем законченного собачника, потому что все прочие люди отлично знают — кот не может выглядеть плохо).
Повинуясь беззвучной команде, Клофелия звонко залаяла, сделала несколько зрелищных прыжков и набросилась на кота. За это исполнение трюка «непослушная собачка» она получала серебряную медаль на прошлогодней выставке. Сэр Реджинальд замахал руками, крикнул: «Фу! К ноге, девочка!» и нетвердым шагом поспешил к «сорвавшейся с поводка» любимице.
Шумная собака была именно тем, чего Грибо не хватало этим чудесным утром. Когда его лапы оторвались от земли, но никакого продолжения не последовало, кот слегка удивился. У животных Анк-Морпорка явно были собственные представления о правильных драках. На всякий случай он подождал несколько секунд.
Первым неприятным сюрпризом для собаки оказался режущий глаза запах. Вторым — мех, с которым явно было что-то не так: казалось, что он обволакивает всю внутреннюю поверхность пасти и силится протиснуться в горло. И в довершение всего кот обернулся и взглянул на неё жутким взглядом, который сумел превратить грозную охотницу в слепого щенка на подгибающихся лапах.
Клофелия присела, прижала уши и просто не смогла заставить себя сжать в челюстях ЭТО.
Выскользнув из собачьей пасти обратно на дорогу, Грибо вовсе не пришел в бешенство, как показалось наемному убийце. Грибо просто не надо было никуда приходить — гнев клокотал в нем постоянно, как лава под слоем плодородной почвы в жерле вулкана. Он просто поспешил привести мир в согласие со своими представлениями о правильном и прыгнул.
До этого момента самыми страшными событиями в жизни Клофелии были потерявшаяся баночка элитного корма, слишком пенистый шампунь от блох и специи, в которых были обжарены крошечные птички, которыми её угощали гости хозяина. Ничто не могло подготовить её к встрече с воющей циркулярной пилой, в которую обратился Грибо. С пронзительным визгом собака бросилась в переулки.
Не ожидавший настолько легкой победы Грибо чудом удержался на её спине и впился зубами в загривок пугливой шавки, призывая ту остановиться. Псина побежала еще быстрее. Отставая на полтора квартала, за ней мчался сэр Реджинальд Гуселов Третий.
Добежав до набережной и едва не свалившись в Анк, Клофелия немного пришла в себя и попыталась сменить тактику — она принялась кататься по земле. К сожалению, реальней оказалось сшибить диск со спин поддерживающих его слонов.
Зарождающуюся вокруг необычного зрелища толпу разогнали повозки, теснящие друг друга в сторону реки под звон колокольчиков на лошадиной сбруе. Некоторые люди специально устраивались развозить скоропортящиеся фрукты и стопки обжигающе горячих газет, чтобы от души гонять по городу. Под крики зевак доставщик айвы обогнал курьера какой-то малоизвестной газетенки и подстегнул лошадь. Казенная кляча в ответ на это почему-то дернулась в строну и едва не перевернула телегу. Курьер снова вырвался вперед и поспешил продемонстрировать сопернику комбинацию из нескольких телодвижений и одного пальца.
Тут Грибо, наконец, соизволил обратить внимание на шум, разжал клыки и поднял голову — как раз, чтобы взглянуть в покрасневшие глаза курьерского коня. Собака из последних сил прыгнула, спасаясь из под копыт, и вдруг почувствовала, как её чудовищный груз исчезает… Какая-то глупая псина Грибо уже не интересовала — Он совершенно точно знал, что не давал каким-то телегам права проноситься по ЕГО дороге и портить замечательную драку.
Вопреки уверенности жителей Ланкра, Грибо вовсе не был тупым. Этот достойнейший представитель семейства кошачьих имел весьма четкое представление об иерархии видов на Диске. Кошки управляли людьми, а люди, в свою очередь, управляли всеми остальными. Поэтому вместо того, чтобы на потеху толпе броситься на спину лошади и разодрать её в клочья, спровоцировав переворот телеги и гибель некоторого количества прохожих, Грибо атаковал сразу курьера.
Клофелия поджала хвост и поспешила спрятаться от нарастающего шума в перевернутой бочке. Она прикрыла морду лапами и приготовилась ждать хозяина. Через несколько минут, когда гул и топот начали утихать, собака почувствовала блеклую тень запаха, едва ли не более чудовищного, чем запах того отвратительного животного. Хриплый голос, обладатель которого явно старался держаться как можно увереннее, поинтересовался:
— И что такая красивая девушка делает здесь совсем одна?

* * *

В пятистах лигах от Анк-Морпорка женщины Ланкра метались в панике. По крайней мере, в панике металась одна женщина.
Хотя вернее будет сказать «колыхалась».
— Где же эти проклятые крышки?! — в который раз повторила Агнесс Нитт, единственная на данный момент ведьма страны. — Как можно закатывать консервы, если пропали все крышки?
— Агнесс, успокойся, — попросила её королева Маграт и пропустила петлю на вязании. — В этой стране никто и никогда не занимался консервацией.
— Но ведь Веренс просил заготовить три десятка банок, — растерялась молодая ведьма.
— А меня он просил подготовить зимнюю одежду для доблестных защитников, — кивнула ведьма бывшая. — Думаю, он просто хотел занять нас делом, чтобы мы не паниковали.
— Как не вовремя матушка и нянюшка уехали, — всплеснула руками Агнесс и упала в кресло. То жалобно заскрипело, и девушка расстроилась еще больше.
Самое обидное — клик-сообщение могло бы достичь старших ведьм уже к обеду, но Эсмеральда Ветровоск и Гита Ягг совершенно искренне удивились бы просьбе срочно вернуться. Ведь в Ланкре все еще была ведьма.
Агнесс поборола желание взвалить решение проблемы на Маграт. У той, по крайней мере, получалось выглядеть спокойной…
— Как же не вовремя, — повторила она. — Ведь была целая куча знамений! Охотник подстрелил облезлую лису — а ведь все знают, что это предвещает. И звезды переставали мерцать на целых две минуты…
* * *

Грибо продолжал своё победное шествие по Анк-Морпорку.
Испытав на прочность местных собак и людей, он решил перейти к местным достопримечательностям. Он мог бы сразиться с самым сильным троллем города… но тот уже несколько лет служил в городской страже. Сражаться со стражниками Грибо находил пошлым — это слишком походило на охоту за почтальонами, которой развлекались собаки. Кот выбрал в противники совершенно другую, но весьма знаменитую в Анк-Морпорке личность.
Этот поединок мог бы собрать одну из самых больших толп в истории города… Но все зеваки испарились еще в первые две минуты.
Через пять минут штукатурка на одном из домов пошла пятнами, а чахлый куст герани принялся осторожно выкапывать из земли свои корни. На десятой минуте с неба принялись сыпаться мертвые голуби.
— Десница тысячелетия и моллюск! — прохрипел Грязный Старикашка Рон и сделал еще один шаг навстречу коту.
Расстояние между противниками сократилось до трех шагов. Казалось, что повышать ставки уже некуда.
Запах бродяги был настолько узнаваем, активен и самостоятелен, что давно мог бы стать отдельным жителем города — если бы нашелся хоть один клерк, способный подойти к нему и его носителю достаточно близко, чтобы они оба смогли расписаться на документе о разрыве симбиотических отношений.
Запах Грибо, как неоднократно убеждались жители Ланкра, способствовал севообороту в деревнях королевства. Достаточно было заманить Грибо на одно вспаханное поле, как пшеница с головокружительной скоростью начинала расти на всех остальных — лишь бы оказаться от него подальше. При этом в букете ароматов не было и намека на расстройство пищеварения или скотомогильник — Грибо пах здоровой и ничем не замутненной природой.
Он пошевелил усами, задрал хвост еще выше и тоже сделал шаг навстречу. В тот день природа победила.
Грязный Старикашка Рон свалился на мостовую, протирая слезящиеся глаза и глотая воздух.
За ближайшим углом бился в судорогах сэр Реджинальд Гуселов Третий — попытка зарезать проклятого кота почти провалилась.
Грибо победно заурчал, ослабил запах до безопасного для людей уровня — трюк, который проделывают все злобные домашние мерзавцы, когда решают притвориться милыми пушистиками — и принялся вылизываться.
Он был так увлечен этим, что не замелил, как из-за угла высунулась странная блохастая собачка, вцепилась в плащ бродяги и потащила его куда-то в переулки.
Любимое кошачье занятие настроило Грибо на мрачный лад. Если бы кот был человеком, он настроился бы на философский лад и принялся бы рассуждать о прошедших годах и упущенных возможностях… И тут его подхватили чьи-то ловкие руки.
* * *

В штабе городской стражи кипела жизнь. На пол у конторки дежурного шмякнулась измятая и будто бы изжеванная бумага.
«Что это такое валяется? — подумал стражник. — Должно быть, это очень важное сообщение! Я должен немедленно отнести его командору… Но сначала я отдам свой бутерброд этой милой собачке».
— Гав-гав, — сказал маленький грязный песик и проследил за тем, как его сообщение отправилось в путь.
— Да вы издеваетесь! — прорычал командор Ваймс и отложил грязную записку. — Кто-то заказал Гильдии Убийц КОТА?!
* * *

— Тебе не кажется, что Грибо как-то долго не появляется? — поинтересовалась матушка Ветровоск. Судьба кота её совершенно не волновала — зная подругу, ведьма опасалась, что та хватится любимца посреди ночи и потащит её с собой на поиски.
— Успокойся, Эсме уверена, что он сможет сам найти дорогу, — не поддалась на провокацию хозяйка кота. — Уверена, он вернется, как только разберется с тем парнем.
— Это ты о том парне, который два часа ждал нас на углу и пытался натравить на него собаку? — уточнила матушка.
— А ты видела рядом с ним еще какого-то головореза?
— Мне кажется, здесь их принято называть наемными убийцами.
* * *

Кошки были повсюду — на каминной полке, на спинках и подлокотниках кресел, на полу, в рамочках на стенах, на шкафах и полках. Все, кроме тех, что в рамочках, были живыми. Их скопления напоминали комья пушистого теста. Грибо никогда не видел столько кошек одновременно. Но с ними невозможно было подраться или спариться. Над этим местом властвовала старушка Шамкинг.
Она пресекала любые разборки за территорию или миску в зародыше — хватая участников так ловко, что даже признанный чемпион Овцепикских гор по изворотливости не мог вырваться. Когти не могли пробиться через плотную ткань её платья в мелкий цветочек. И она постоянно носила с собой мяту… которой подманивала к себе своих пленников, после чего долго истязала их своими поглаживаниями и почесываниями. Успокаивалась она, только когда кот уже не мог мурлыкать, а большая часть его шкуры складками сосредотачивалась в районе хвоста.
Грибо всё больше казалось, что из радужного сна он попал в ночной кошмар.
* * *

Наемный убийца брел по улицам города.
Необычный клиент заставил его спуститься с хорошо знакомых крыш и карнизов на грязные улицы. И — будто одного этого было мало — это были улицы неправильного берега реки. Месть Гильдией не поощрялась, но сэр Реджинальд поправил забинтованную руку и поклялся себе разобраться с ланкрским котом за сутки.
Жуткий мутант оставлял за собой явный след из вмятин на стенах, сломанной мебели и громко вопящих людей. Найти его должно было быть просто.
* * *

Форточка казалась достаточной большой и — что важнее — достаточно хлипкой. Тонкие рейки держались вместе только благодаря слою краски.
Грибо уподобился сжатой пружине, перераспределил вес, прицелился... Морщинистая рука перехватила его в метре от окна. В горных монастырях люди тратили десятилетия на освоение подобного приема.
— Осторожно, киса, — госпожа Шамкинг погрозила Грибо пальцем. — Там стеклышко! Мы ведь не хотим, чтобы ты ударился или поранился?
Грибо грязной шерстяной тряпкой повис в руках старушки. В третий раз в жизни кот столкнулся с человеком, которому не мог противостоять. Но старушка Шамкинг даже не была ведьмой (хотя её соседи, вынужденные обитать бок о бок с пятьюдесятью двумя кошками, могли бы с этим не согласиться!) Такое обращение было просто возмутительно…
— Сейчас я приготовлю обед для моих котиков, — старушка опустила Грибо на кресло и отправилась на кухню. Близорукость и рассеянность помешали ей заметить, что в комнате стало заметно просторней. Пушистые обитатели дома жались по углам и готовы были влезать на стены, лишь бы не попадаться на глаза — вернее на глаз — новичку. Грибо не способен был долго сидеть на месте, а комнатки были маленькими. Но расстояние между чужаком и питомцами старушки никогда не сокращалось менее чем на пять шагов. Леонард Щеботанский мог бы при помощи этого кошачьего взаимодействия проиллюстрировать свою теорию о заряженных частицах (но она осталась бы никем не понятой — все смотрели бы на котиков).
* * *

Сэр Реджинальд не без труда занял позицию для стрельбы на черепичной крыше. Кресло и развалившийся в нем бурый мерзавец отлично просматривались через окно. (Местные жители опасались заглядывать в окна, из которых то и дело ломились на волю кошки, так что госпожа Шамкинг давно отвыкла задергивать занавески. Да и не приживались эти детали интерьера в доме, где столько кошек).
Наемный убийца прикинул скорость ветра, перехватил арбалет и прицелился.
Это дикое, мерзкое животное должно было сдохнуть!!!
* * *

Грибо моргнул и вдруг обнаружил на своей новой территории старого знакомого. Двухметровый скелет осторожно гладил вцепившуюся в дверной косяк кошечку.
— ХОРОШАЯ КИСКА, — сказал Смерть и с сожалением вынул кости фаланг из меха, чтобы полезть в карман за жизнеизмерителем. Заглянув в сосуд с псевдопеском, который вдруг начал перетекать из нижней колбы в верхнюю, он обернулся, наткнулся на внимательный взгляд Грибо и подмигнул тому крошечными искорками в глубине глазниц.
* * *

Убийца укорил себя за неуместные чувства и пообещал завтра же принести искупительную в жертву в храме бога профессиональной этики. Это помогло, и мелкая дрожь в руке унялась.
Стильный — и слишком хороший для помойного кота — арбалетный болт понесся к цели. В последний момент проклятый комок меха сорвался с места, и смертоносный снаряд вонзился в вытертый бархат.
Сэр Реджинальд отбросил оружие и вцепился в волосы. Это оказалось его очередной ошибкой, потому что, влезая на давно не ремонтированную черепичную крышу, следует держаться всеми конечностями.
Послушались хруст и звяканье, мостовая вдруг оказалась очень близко… Занятый спасением собственной жизни убийца не видел, как через разбитое его выстрелом окно на улицу выплескивается зубастое и когтистое море.
Кошки бежали из гостеприимного дома тихо, но быстро.
* * *

Дверь за преследующей кошек госпожой Шамкинг захлопнулась, и Грибо осторожно высунул голову из—под кресла. Он принюхался и решительно выбрался из укрытия. Кот решил, что хватит с него Анк—Морпорка. Пока он прохлаждался в Ланкр могли набежать чужаки, да и лесное зверье могло осмелеть и выбраться из своих укрытий. Кроме того, климат равнин не шел на пользу его некогда роскошной шерсти (в собственной красоте Грибо никогда не сомневался, а мнение окружающих его никогда не интересовало).
Поначалу Грибо думал просто выскочить в окно, покинуть город через главные ворота и бежать в сторону гор… Но эти не кошачьи мысли быстро уступили место кошачьей практичности. В первую очередь следовало найти нянюшку Ягг и отправляться домой со всем комфортом.
К сожалению, людей в городе было слишком много, а найти ведьму надо было как можно скорее… Это была слишком сложная задача для кошачьего мозга. Грибо почувствовал знакомую дрожь в мышцах и начал припоминать, видел ли в этом доме хоть одни штаны.
* * *

Доктор Низз, глава Гильдии Наемных Убийц с непроницаемым лицом слушал капитана Моркоу из Городской Стражи.
— Гильдия обязана уведомлять о факте заказа только заинтересованные стороны, — процитировал он Кодекс, кода стражник замолчал. — Надеюсь, вы не станете требовать от нас нарушения одного из самых древних правил?
— Неужели вы никак не можете помочь закону? — укоризненно посмотрел на него Капитан.
К сожалению, глава Гильдии оказался крепким орешком.
— Правила гильдии гарантируют анонимность заказчика и неприкосновенность любой информации, — отрезал он и поднялся из-за стола. — А теперь я вынужден вас оставить — у меня назначена важная встреча.
Стражники остались в кабинете одни.
— Возможно, нам стоит просто заглянуть в эту большую черную тетрадь, которую он оставил на столе? — спросила сержант Ангва.
— Но это же будет нарушением закона! — возразил капитан.
— Уверена, господину Низзу тоже не слишком нравится, что их Гильдию приравняли к Гильдии Скорняков, — настояла девушка. — Иначе он не стал бы оставлять свои записи на виду.
— Думаю, ты права, — согласился капитан Моркоу и поморщился — он не любил подобные ситуации. Стражник осторожно — а иначе было просто нельзя обращаться с вещами наемного убийцы — открыл тетрадь на последних исписанных страницах.
— Надеюсь, шифр не слишком сложный и мы успеем до его возвращения? — не питая особых надежд спросила Ангва.
— Интересующий нас заказ записан вообще без шифра, — ответил капитан. — И очень большими печатными буквами. Приятно видеть, что господин Низз так стремится помогать закону.

* * *

Не секрет, что единомышленникам свойственно собираться вместе. Это связано с множеством факторов, и множество философов посветили жизни изучению этого феномена. (Одна из самых интересных теорий гласила, что мысли имеют различный духовный вес. Так же, как у каждого типа идей есть своя температура кипения, на которой они испаряются, ничего после себя не оставив, у различных мыслей имеются собственные векторы и другие неотъемлемые духовно-физические атрибуты. Похожие идеи движутся в одном направлении и тащат на себе людей в ближайшую притягивающую их точку мира. У одних мыслей этой точкой оказывается подвал заброшенной скотобойни, раскрашенный перевернутыми пентаграммами и пропахший кислым пивом, а у других центр духовного притяжения располагается в зрительном зале симфонического театра).
Коты никогда не теряются, так что знаменитый обитатель Ланкра твердо знал, что доберется до своей цели. Грибо шел по улицам Анк-Морпорка и изо всех сил давил в себе жажду крови. Он хотел домой, хотел есть, и в связи с этим всё больше хотел к нянюшке Ягг.
Его человеческая форма была на диво хорошо приспособлена к хватанию прохожих за шкирку, встряхиванию их и вопрошанию: «Где здесь водятся ведьмы?»
Кот-оборотень умудрился отыскать в одном из шкафов старушки Шамкинг костюм её покойного мужа и правильно надеть его. Это был очень представительный черный костюм, на который господин Шамкинг копил всю жизнь — ради того, чтобы хорошо выглядеть на собственных похоронах. Жадность не позволила родственникам отправить этот шедевр портняжного искусства в могилу, что положило начало многолетней судебной тяжбе между наследниками.
Для человека, знакомого с философскими школами Диска, — и способного представить себе хищного вида мужчину в дорогом костюме — не окажется совершенно ничего удивительного в том, что путь Грибо завершился у дверей общества Черной ленты. В дальнейшем недоразумении были виноваты исключительно его наглость, представительный вид, свойственный каждому коту, и блюдо копченых колбасок, украшавшее стол в главном зале.
* * *
Перебинтованный, как мумия, курьер натянул поводья, и его конь остановился, пропуская через дорогу девочку с маленьким черным котенком.
— Вот что значит уважение к правилам движения, Шнобби, — сказал сержант Колон и небрежно помахал полосатой дубинкой.
— Да, Фред, — согласился капрал Шнобби Шнобс. — Сразу видно, что мы не зря деньги получаем!
Служба Контроля за Порядком на Дорогах в полном составе продолжила перекур.
* * *

Наемный Убийца вытер вспотевший лоб шелковым и, конечно же, черным платком.
Сэр Реджинальд мысленно проклял скупого заказчика за то, что негодяй пытался сэкономить и под видом кота заказал вампира. Гильдия еще устроит по этому поводу громкое судебное разбирательство… Несколько минут убийца провел, сочиняя обличительную речь и в пол-уха прислушиваясь к тому, как за окном «кот» невнятно отвечает на заигрывания какой-то клыкастой дамы.
Упокоение вампира было делом крайне ответственным — подобные заказы доставались только членам совета и убийцам, занимавшим первые места в рейтинге… Внезапно настроение сэра Реджинальда улучшилось — он вдруг понял, что вампир в его личной галерее будет смотреться куда солиднее какого-то горного кота.
* * *
Волшебник-новатор Думминг Тупс в сопровождении нескольких студентов плелся из лаборатории в обеденный зал, где, о боги, находились женщины! Со стороны он напоминал подслеповатую овчарку, которую овцы конвоируют в загон.
Думминг постарался успокоиться самым популярным способом всех миров — напустил на себя строгий вид и принялся отчитывать студентов:
— Нельзя быть такими жестокими, молодые люди. Бедная старушка наверняка места себе не находит, переживая. Неужели так сложно подойти и сказать, что вы случайно обнаружили её котика? Неужели ни у кого из вас не было бабушки?
Молодые люди — лет на пять младше преподавателя — изобразили должное раскаянье. Они согласны были также спеть — лишь бы свалить общение с ведьмами на чужие плечи.
Матушка Ветровоск и нянюшка Ягг заседали в зале Незримого Университета. Оспорить присутствие матушки никто не рисковал еще со времен её прошлого визита — не возмущались даже те, кто понятия не имел, что она здесь уже бывала. А нянюшка ела и пила, как волшебник. Кроме того, веселящаяся старушка настолько смущала магически одаренных мужей, что большинство из них сбежало. Остались только самые голодные, которым было всё равно.
— О, молодой Думминг! — принимавших гостей Архиканцлер обрадовался молодому специалисту, как родному. — Присаживайся к нам. Уверен, дамам не терпится узнать, как далеко шагнула магическая мысль со времена нашего визита в Ланкр… Надо же, меня зачем-то зовет декан! Интересно, что ему понадобилось?
— Где? — невосприимчивый к намекам волшебник зашарил взглядом по залу, но так никого и не обнаружил. Архиканцлер тем временем успел испариться и Думминг обнаружил, что его бросили на растерзание.
Матушка Ветровоск отхлебнула свой чай. Нянюшка Ягг широко улыбнулась.
— Возможно, вы слышали о Гексе? — робко предположил Думминг Тупс. — Он способен на удивительные вещи! К примеру, с его помощью можно найти вашего пропавшего кота…
— Не беспокойся о Грибо, мальчик, — нянюшка улыбнулась еще шире и похлопала Думминга по руке. — Он сам найдет свою нянюшку.

* * *

Нацепив клыки и сменив костюм, сэр Реджинальд просочился на встречу Черной ленты. Уняв неподобающее вампирам громкое сердцебиение и обрызгавшись туалетной водой с головы до ног, он шел по залу и выискивал взглядом того, кто должен был помочь ему вписать имя в историю Гильдии. Потомственный аристократ двигался так же изящно и невесомо, как вампиры. В случае чего он готов был заговорить на убервальдском языке без малейшего намека на акцент. Его маскировка была идеальной…
Сэр Реджинальд поравнялся с фруктовыми скульптурами, когда кто-то завопил, зазвенели бьющиеся тарелки, и что-то с глухим звуком упало.
— Что случилось?! — воскликнул он, как истинный граф северо-западного Убервальда.
— Да какой—то новичок разозлился и выпрыгнул в окно! — ответила на чистом морпоркском полная женщина, чьи вставные клыки выглядели еще более фальшивыми, чем его собственные. — Надо было предупредить парня, что это соевые сосиски…
— Соевые? — растерялся сэр Реджинальд.
— Ну, наш девиз, как-никак: «Ни капли крови!» — напомнил стоявший рядом с ней вампир не слишком представительной наружности. — Бывали случаи неумышленного нарушения зарока из—за небрежности поваров… Иногда в пище оставалась она… вот та самая…
— Держись, Адольф, — не на шутку встревожилась женщина. — Не думай о ней. Сейчас мы поможем тебе… Три-четыре!
Вампиры организовали плотное кольцо вокруг Адольфа и начинали петь что-то укрепляющее на пути трезвости.
Убийца попятился к выходу.

Продолжение в комментариях.

---

Тырим у Санди

14.03.2014 в 21:33

Пишет  Снежная Ная:

О кошках с форумов. Улыбнитесь)
ххх: Моя кошка живёт по принципу "жрать надоело спать" и в течении дня ставит запятую в разных местах.

ххх: У меня кот тоже постоянно кактус жрет, стоит его в комнату запустить.
ууу: Не запускайте кактус в комнату

Лена: Что делать, если кот спит, я одна дома, а на кухне грохот?
Олег: Кинь туда кота)

xxx: если бы мой кот имел право голосовать, он проголосовал бы за КПРФ
yyy: за Кошачью Партию Российской Федерации?

джо: почему ты шаркаешь всё время?
i7i7: привычка
i7i7: кот. идёшь ночью, темно... лучше пнуть, чем наступить.

@kapsh: Бессоница - это ок. Можно спокойно пожрать сметаны, пока кот спит.

xxx: У меня кот готов к фоллауту, к эпидемиям птичьего гриппа и прочим Хиросимам. Он залез в пакет, и ходит в нем по квартире.

xxx: С девушкой расстался, так кот знаешь как переживал! Грустный ходил, даже похудел немного! Думаю - ну приехали... Даже разговаривать с ним начал, мол, тоже скучаешь,да. Уже мысли полезли, что зря расстался, пока не дошло в чем дело - просто теперь во время готовки никто составляющие блюд на пол не роняет. Потестил - вуаля! Счастливый питомец, мать его

xxx: Дома одна. Убираюсь в детской. Вокруг кот скачет. Краем глаза замечаю, что он в кукольной кроватке. Поворачиваюсь - а он глядит на меня круглыми глазами и говорит так жа-а-алобно: Я КУШАТЬ ХОЧУ.... Блин, я аж вспотела от ужаса в первую секунду, пока не сообразила, что он на говорящую куклу прыгнул. И ведь из 10 фраз, которые она говорит, выбрал же самую подходящую!!! Пошла, мяса ему нарезала...

dj_koRRy: Своего первого кота мы принесли взрослым из цеха котельной, с завода. Это был единственный кот, который не боялся пылесоса.

xxx: Вы не замечали, что открытая коробка с паззлом на полу напоминает лоток?
xxx: А мой кот заметил (

xxx: Кот сегодня сильно похудел... прямо в мои тапки...

xxx: Первое правило кошатника: если кот после кормежки лежит пузом кверху с блаженной мордой, это не значит, что он ел из своей миски.
xxx: 300 грамм печени, куда в тебя только влезло?

- А я реально думаю, что между животным и хозяином есть связь незримая... Вот однажды у меня кошка лапку поранила, так у меня просто так почему-то нога заболела...
- Бля-а-а!!! У меня завтра кота кастрируют!!!..

xxx: Рядом с компом прошёл кот - обнаружилось новое устройство.
xxx: Кот беспородный, поэтому драйвер найден не был.

xxx: У моей сестры-дизайнера два кота дома: сфинкс и британец, многих, кто знакомится с ними впервые, приходится отпаивать водкой. Кого-то валерьянкой. Кто-то падает в обморок...
xxx: там фишка в том, что коты любят друг друга сгонять с котовьих нычек...
xxx: представь. приходишь ты в гости. перетираешь за жизнь с хозяевами. через какое-то время со стороны кухни с видом "ну кто тут у нас приперся? что за ничтожество?" выруливает волосатый мордоворот-Котяра. Закончив осмотр "залетных ничтожеств", с достоинством удаляется куда-нить под диван или кровать...
xxx: и через минуту...
xxx: из под этого дивана/кровати выползает...
xxx: лысое дерганое Чудовище :-)

xxx: Коты едят либо что-то вкусное, либо что-то полезное
yyy: А елочный дождик к чему относится?

ххх: Наверное ты был прав, я действительно плохо готовлю...
ххх: Вчера налила коту суп, так он его понюхал и стал закапывать... (((

1: Вчера думал, что совсем брошу пить. утром спросонья открываю глаза, вижу моего кота с сигаретой в зубах, переминает, как огоньку просит, я еще за зажигалкой полез...
2: Глюки? Вроде ты и не пил с нами ))
1: Ага, два глюка, соседи по общаге, утром пошли курить, нашли на балконе валерьянку, обмакнули сигарету фильтром в ней, дали коту.

xxx: Сегодня утром эпик феил был. Отец на работу уезжает, через полчаса возвращается, открывает ворота, зашвыривает котэ, уезжает

ххх: На сегодня землятресение обещали (
yyy: Документы, деньги и кота положи на видное место. самые необходимые вещи.

Сегодня проснулась ночью в ужасе. Я ЖЕ КОТА НА ЗАРЯДКУ НЕ ПОСТАВИЛА! ОН ЖЕ УМРЕТ!!! А может, уже умер – лежит, не шевелится. Тормошу его – жив еще, мерзавец! И тут до меня тихонько доходит...

xxx: Давным давно, работая в глухой деревне в лесу, был свидетелем тому, как два голодных кота сожрали тряпку, которой мы посуду мыли.
xxx: После этого мы их кормили до отвала, потому как спать ночью ссыкотно было...

@maxgrishin: Покормил кота - скорость на торрентах повысилась в 7,5 раз. Вот она, карма

xxx: Иду с тренировки, вижу две крысы дерутся, а неподалеку, вдавившись в стену, кошка сидит и с ужасом на них смотрит
xxx: Видимо, кошку делили

Юль4ик: У меня котенок - оптимист. Жрет корм для взрослых собак крупных пород.

Reya: Живу в частном доме, двери на улицу почти всегда открыты. В доме живет кот, который спокойно уходит/приходит когда ему нужно. Утром выхожу на кухню и офигеваю: сидит кот и возле него маленький котенок, месяца 2 наверное, и очень похож на кота. Видать кошка за не уплату алиментов выдала котенка...

Ну вот и все!
Улыбайтесь чаще!!!

---

Тырим у Санди

23.03.2014 в 01:06

Пишет  Санди Зырянова:

Литературные котогифки
Подборка выполнена  kxena:

Автор и читатели на примере котиков
Гладьте авторов! Гладьте авторов, пожалуйста!

Автор ждет комментов, выложив новое

Автор очень ждет комментов

Автор очень ждет комментов

Автор, который знает, что комменят мало

Автор, который знает, что комменят мало

Автор, который и без комментов знает, что молодец

Автор, который и без комментов знает, что молодец

Автор получил коммент

Автор получил коммент

Автор получил несколько комментов

Автор получил несколько комментов

Автор получил коммент от друга

Автор получил коммент от друга

Автор отвечает читателю

Автор отвечает читателю

Автор поддерживает оживленную дискуссию

Автор поддерживает оживленную дискуссию

Автор вступил в дискуссию с оффтопом

Автор вступил в дискуссию с оффтопом

Коммент от начинающего автора опытному автору

Коммент от начинающего автора опытному автору

Поглаженный автор готов покорять новые вершины

Поглаженный автор готов покорять новые вершины

Не комментирующие читатели

Не комментирующие читатели

---

Тырим у Санди

01.04.2014 в 15:54

Пишет  Санди Зырянова:

Зажопник для Иванушки-дурачка
Название: Зажопник для Иванушки-дурачка
Автор:  Санди Зырянова
Бета:  Теххи и лис
Размер: драббл, 935 слов
Пейринг/Персонажи: Баба-Яга, Иван, кот Полуэкт, сова
Категория: слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Краткое содержание: Поиски настоящей любви иногда дают неожиданные результаты
Примечание: «зажопница» — подружка за спиной байкера

Сумерки сгущались над распадком, где среди вековых дубов врастала в землю бревенчатая изба. Хозяйка избы затеплила лучину, вставленную в кованый светец, и выглянула в оконце, затянутое пластинками слюды.
— Ишь ты, — прокомментировала она, — витязь на стальном коне явился! И что ж ему неймется, что свово Сивку-Бурку по нашим-то проселкам бить не пожалел? Вон уж и шелом снял, касатик! Поди, Полуэктович, дверь ему открой!
Черный кот поднялся на задние лапы, распахивая дверь.
«Витязь», с грехом пополам припарковав свой «Харли-Дэвидсон», тряхнул длинными светлыми волосами и гаркнул:
— Здоров, бабуля! Я, это… вы типа гаданиями занимаетесь, да?
—Поздорову, добрый молодец, — распевно отозвалась бабуля. — Яга Киевна я. А ты…
— Волчара, — гордо представился гость. Подумал и уточнил: — Иван.
— Иван, Волков сын, — констатировала Яга. — И с чем пожаловал? От дела лытаешь аль дело пытаешь?
Судя по лицу Ивана, он судорожно пытался вспомнить магическую формулу «Ты бы, старая, меня сначала напоила, накормила…». Но, так и не вспомнив, он перешел к сути вопроса.
— Дык, Яга Констант… Кировна… Киевна! Обидно мне. У всех наших если не жены, так хоть зажопницы. А у меня — никогошеньки! Один я, это, как ххх… перст.
— Зажопницу, стало быть, хочешь? — хмыкнула Яга. Взяла блюдечко с каемочкой, прокатила по нему золотое яблочко. На блюдечке, меняясь, как в калейдоскопе, высвечивались юношеские лица. — А это кто?
— Ну, это Васёк, – смущенно отозвался Иван. — А это Витёк. А это, как его… Митёк из «Центральной станции»… Ну ладно, не зажопницу. Зажопника мне надо! А вам разве не один ххх… фиг, кого?
— Один, один, — заверила Яга. — Ты вот мне не ври, что ты один. У тебя их много!
— Так они все кто на месяц, кто на неделю, — насупился Иван. — А мне надо на постоянно!
Яга снова прокатила яблоко по блюдечку.
В круге старинного фарфора отразилось еще одно лицо.
— Не горюй, Иван — Волков сын. Через год свово суженого встретишь и счастлив будешь.
Иван замахал ручищами, обутыми в кожаные проклепанные перчатки без пальцев.
— Год?! Да вы чё, Яга Кир… Киевна! Я ж за год скопычусь! Мне сейчас надо!
— Какой скорый, — фыркнула Яга. — Любовь ждать надо…
Но Иван ничего не хотел слушать и тем более ждать. Наконец, спустя битый час уговоров и объяснений Яга сдалась.
— Вот тебе, Иван — Волков сын, временный… зажопник. Полуэкт!
Яга поднялась и вышла из избы. Помявшись, Иван последовал за ней, едва не споткнувшись по пути о черного котищу. Тем временем Яга воткнула в огромный пень нож; кот через пень перескочил…
По другую сторону пня стоял рослый голый парень с пышными кудрями и кошачьим блеском зеленых глаз. На могучем бицепсе красовалась татуировка в виде мышки.
— Аху… то есть, мля… очуметь! — ахнул Иван.
Полуэкт, красуясь мускулами, прошел в избу и вернулся оттуда обряженным в джинсы, кеды и джемпер с кошачьей мордой.
— Мррр… поехали, хозяин, — проворковал он, потершись подбородком о плечо разомлевшего Ивана.
Уселся за его спиной, обхватил за талию — и «стальной конь», взревев, умчался в город…

***
От коньяку Полуэкт отказался. Иван особо и не настаивал, пробормотав «ничего, стояк крепче будет». Зато охотно навернул полкурицы, пакет сметаны и литр молока, вместо «спасибо» капризно потребовав «свежей м-р-р-рыбки на опосля». Рыбки у Ивана в холодильнике не водилось, а после Полуэктова ужина там впору было мыши повеситься, но Иван рассчитывал на круглосуточный универсам поблизости.
Еле дождавшись, когда Полуэкт наестся, Иван повлек его за собой, жарко шепча «ну, давай в душ, котинька». Полуэкт расслабленно поплелся за ним в ванную, но, как только из крана полилась вода, отпрянул. В течение следующей минуты Иван обалдело созерцал, как Полуэкт умывается, облизывая руку и натирая ей лицо.
— Придурок, я сказал, пошли в душ, — не вытерпел он, наконец.
— Мя-а-а-ау! — взвыл Полуэкт, зажмурившись под душем. — В уши не попада-а-а-у…
— Ничего твоим ушам не сделается, — шептал Иван, жадно лаская широкие плечи и грудь Полуэкта. — Какой же ты сладкий… котинька… Ну же, расслабься…
Но Полуэкт перестал дрожать и жмуриться только в спальне, и то Ивану пришлось укутать его огромным махровым полотенцем. Согревшись в горячих Ивановых объятиях, Полуэкт сменил гнев на милость, уютно замурлыкал и лизнул «хозяина» сначала в щеку, затем — в губы…
Иван млел от его прикосновений.
— Муррр… чеши… за ушком чеши, — потребовал Полуэкт.
Иван так и сделал, попутно пригибая голову Полукэта пониже. Тот с готовностью прошелся шершавым языком по самому низу живота, затем по напрягшемуся стволу, слизал выступившую капельку смазки, наконец, полностью забрал член в рот и принялся сосать.
Иван стонал и вдыхал; он уже примеривался, как бы перевернуть Полуэкта на живот, как тот неожиданно распрямился и мягко, но непреклонно перевернул его самого!
— Ай, — взревел Иван, — ты что ж делаешь?
— Яга велела тебя отмуррррчать по полной. Так что впусти мурчальник-то, — деловито объяснил Полуэкт, старательно вводя «мурчальник» в сжавшийся зад Ивана.
…Когда Иван еле-еле поднялся, чтобы принести с кухни коньяку, — ему определенно надо было выпить, уж очень забористым коктейлем ощущений из боли и жгучего кайфа наградил его сегодняшний секс, — Полуэкт тоже сполз с кровати на четвереньки и принялся, томно урча, тереться об Ивановы ноги.
— Котинька, — ласково сказал ему Иван.
— Хозяин, — мурлыкнул Полуэкт, — а мр-р-рыбки-то хочется!
Иван разбудил кассиршу в универсаме, напугал ее видом свежих засосов на шее, но рыбки принес и застал дивную картину: Полуэкт в чем кошка-мать родила стоял у дивана на коленях и сосредоточенно драл обшивку ногтями…

***
Яга покатила яблочко по блюдечку и пригорюнилась.
На блюдечке Иван в каком-то кафе брал два молочных коктейля: себе и Полуэкту. Сегодня прошел ровно год с тех пор, как лихой байкер появился у порога Яги. Вот и красавец-суженый приближается…
Иван тоже его увидел. И, несомненно, узнал. Уставился, раскрыв рот… и прошел мимо. К Полуэкту.
— Ну, как есть Иванушка-дурачок! — воскликнула Яга. — И сам любовь не встретил, и котейку мне не отдает!
Большая сова тоже всмотрелась в блюдечко. Иван, никого не стесняясь, нежно почесывал Полуэкта за ушком и с умилением наблюдал, как тот лакает коктейль. Сова нахохлилась и сказала:
— А может, это и есть его настоящая любовь?

---

бож, прелесть.

02.04.2014 в 21:49

Пишет  Ayeleth:

немножко годного арта по Наруто

02.04.2014 в 20:58

Пишет  Санди Зырянова:

Унесла у  Хасяндра чудесную подборку:

Художник - Ольга Григорьева

Итачи

Саске

Орочи

Ямато

Генма

---

чот ору.

14.04.2014 в 00:26

Пишет  metallangell:

пригодится=))

13.04.2014 в 22:25

Пишет  Санди Зырянова:

Развлекалка
Унесено у  _Сумеречная_:

Убивалка времени

---

25.05.2014 в 03:17

Пишет  Айхалли Хиайентенно:

И моб, который флеш...
(С)мелькоренный у  Санди Зырянова:


1. Толпа или одиночество?

Одиночество. Или - общение с небольшим количеством собеседников, в идеале не больше трёх сразу. Если больше четырёх, я вообще могу начать тупить и виснуть, как старая "винда", так как бОльшее количество "информационных каналов" для меня уже отчаянно тяжело. Исключение - большие и шумные праздники, я их люблю, но в такие моменты я буду, скорее всего, трепаться со всеми сразу и ни о чём, и могу напороть кучу неадеквата.

2. Любимая песня?

Их не просто много, их ОЧЕНЬ много.

3. Факт о мире, который вас в своё время очень потряс?

Потрясение было строго негативным - я осознал, что в этом мире, собственно, как сказал незабвенный доктор Хаус, "все врут, даже младенцы врут". То-есть, любой объект вполне может не то что не соответствовать в полной мере тому, как он задекларирован, но даже и не стремиться к этому соответствию. Все "социальные этикетки" - скорее не информация, а дезинформация. Для меня, привыкшего к строжайшему внутреннему порядку, к "всё должно быть таким, как должно быть" это осознание оказалось едва выносимым.

4. Если выбирать в какое время родиться, то в какое?

В начале двадцатого века. Да, чтобы застать в полной мере рождение и расцвет великих диктатур. (При этом желательно если евреем, то не в Рейхе, а если "буржуем" - то не в СССР ))))

5. Последняя прочитанная книга?

"Сильмариллион" в дежурный леденящий душу раз.

6. Нравится имя, что дано родителями?

Нееееет! Меня от него тошнит. Когда меня им окликают, это воспринимается так, будто меня внезапно ни с того ни с сего ударили. Причём, ощущение это я помню столько же, сколько вообще помню себя самого. А уж за попытку произвести от него уменьшительную форму и меня ею обозвать, вообще хочется в лицо когтями вцепиться. Сам не знаю, почему так. Но так4 всегда было.

7. Как пришли на diary.ru?

Очень забавно. Я тогда лелеял надежду заработать фрилансом и заполнял анкету на каком-то из соответствующих сайтов, а там, среди всего прочего требовалось дать и ссылку на любой блог на русскоязычном ресурсе. Блога у меня на тот момент не было, и мы общими семейными усилиями слепили мне мой самый первый "дайрик". Просто потому, что это показалось самым простым вариантом. Ссылку на сайт я посеял через два дня, работу тогда так и не нашёл, а в Дайри влюбился и с переменным успехом оккупирую его с 2010-го года. )))

8. Самые короткие и длинные отношения в вашей жизни?

Если честно, мне не очень хочется отвечать на этот вопрос. Не люблю в журнале про личные отношения. Хотя, конечно, "их есть у меня, их же не может не есть". )))

9. Самая непрактичная вещь, которую вы когда-либо покупали?

Дорогущий канцелярский сет с символикой "СейлорМун". Это были все мои тогдашние карманные деньги за месяц. А сет оказался отчаянно хренового качества, и даже этого месяца не прожил.

10. Любимая игра?

Только не смейтесь - "Инди-Кот" в Контакте. И забавная браузерка "Мосвар".

11. Кем хотели стать в детстве?

Опять же не смейтесь - милиционером. Точнее, милиционершей, если уж "палить" пореальный пол. ))

---

опять

26.05.2014 в 22:04

Пишет  Nidzigasumi:

Понеслись мои заказные драбблы
Звыняйте, братва, не все у меня пейрится, и не во всех местах веселуха.
Но стараюсь как могу.

Для  Анж - Мать Забвения

Кенсей и Улькиорра

Улькиорра окинул доску скучающим взглядом, задержался на одной из позиций, и вслед за этим передвинул шашку на свободное поле. Судя по выражению лица, игра его не слишком интересовала, однако Кенсея на этот счет обмануть было трудно – он привык к тому, что мозг арранкара работал безотказно, и создавалось впечатление, будто Улькиорра, словно многозадачная машина, способен выполнять одновременно несколько функций – безупречно играть и внимательно вести диалог.
Не все бывшему синигами было понято в этом престранном существе – бесчувственном и одновременно любопытном, однако завязавшееся знакомство, после нескольких драк повлекшее за собой нечто, что даже с натяжкой нельзя было назвать хотя бы приятельством, продолжалось и заканчиваться не спешило. Держалось оно главным образом на желании узнать, что же скрывается за личиной противника, и нет ли там какого подвоха. Кенсей, к примеру, дак сроду таких отмороженных не видел, и каждый раз удивлялся, когда эдакий соляной столп интересовался человеческими чувствами – вещами, как ему казалось, понятными и доступными последнему тугодуму.
Арранкару же не терпелось докопаться, какими мотивами движим его оппонент, и в частности, почему он начал первым задираться при знакомстве, если личных мотивов не имел, да к тому же никому не служил и соответствующих приказов не получал.
- Я бы не отказался на пару дней влезть в твою шкуру, вайзард, - произнес Улькиорра бесцветным голосом, в очередной раз поднимая интересующую тему, - никак не могу тебя понять, сколько бы ты ни рассказывал.
- Да я б хоть сейчас, - теоретически Кенсей был готов подвинуться, уступая ему место в собственном гигае, если бы это помогло донести до непонятливого арранкара все пересказанное на словах. Он небрежно оттянул край майки, - валяй, вот те шкура.
Улькиорра, понимая полную бессмысленность такого действия, незаинтересованно отвел взгляд, сосредоточившийся было на складках темно-синей, немного полинявшей ткани.
- А то, если хочешь, пойдем в бар, выпьем, - предложил вайзард, не особо рассчитывая на согласие, - в таких местах уж точно интереснее, чем на крыше.
- Что-то подсказывает – нечего мне там делать. Ходи.
Кенсей сосредоточился на доске, поводил взглядом, прикинул позиции, и сделал ход, скорее в расчете на случай, чем всерьез обдумав игру. Ему в отличие от Улькиорры два дела одновременно давались плохо.
Арранкар же словно ждал в засаде. Сразу же после того, как соперник совершил непродуманное действие, он опрометью бросился к своей шашке, и побил ею шашку Кенсея.
- Ах ты, паскуда! – вдохновенно выругался вайзард, смачно прочертив кулаком дугу в воздухе. – Подловил-таки!
Арранкар, никак не среагировав на «паскуду», продолжил гнуть своё.
- И все-таки ты на меня тогда напа-ал, - задумчиво изрек он, пытаясь переварить в голове старый случай.
- Ну напал, и напал! – огрызнулся Кенсей, немного раздраженный, что его отвлекли от обдумывания хода. – Будешь теперь вспоминать. На-ка вот тебе секи, выкручивайся теперь.
Он передвинул шашку с отчетливо злорадным выражением глаз, но тут же сменил злорадство на иронию, и подмигнул арранкару.
Улькиорра отследил эти трансформации, и отложил их в своих инвентаризационных списках с пометкой «проанализировать после». Пару секунд смотрел на предложенную позицию – Кенсею даже показалось, в его взгляде вот-вот мелькнет сожаление, но нет, не мелькнуло – и пожертвовал шашкой, только бы разбить образовавшийся тупик.
- Мое время на исходе, вайзард, - произнес он, - отложим партию до следующего раза.
- А-а, - разочарованно пробасил Кенсей, приготовившийся было идти в серьезную атаку, но вынужденный нажать на тормоза, - уже уходишь? Ну давай, дуй.
Улькиорра записал в блокнот последние ходы, посчитал очки и продемонстрировал Кенсею цифры, свидетельствовавшие точно не в пользу последнего.
- Ладно-ладно, - отмахнулся тот, - когда тебя в следующий раз-то ждать?
- Через три дня, как обычно, - сухо ответил Улькиорра, и не торопясь, проследовал к открывшейся секундой ранее Гарганте.
Он не попрощался, и ушел, не оглядываясь.
Кенсей смотрел ему вслед почти равнодушно, лишь с легким оттенком любопытства. Когда зияющий чернотой проход закрылся за гостем, сгреб шашки с доски.
- Странный он парень.


Для  Nezvaniy gost. Звыняй, друг, с занпактами не вышло.
Но я тебя по-пацански уважаю, потому заявка вот она, сделана.

Ичиносе Маки и Кучики Бьякуя

Ночная прогулка Кучики Бьякуи завершилась то ли паршиво, то ли совсем наоборот – это еще предстояло выяснить в процессе стычки, которая теперь находилась в самом разгаре.
Встретились противники душевно, тут ничего не скажешь – и тремя репликами не обменялись, как пришлось доставать занпакто, и с ходу объявлять банкай.
- Сенбонзакура, Кагейоши!
- Сайгёку, Нидзигасуми!
И понеслось – лязг, чавканье стали, искры, взорванный воздух, и смертоносный розовый водоворот вперемешку с радужными отблесками туманного занпакто.
Кучики, хоть виду по привычке не подавал, а чувствовал, как внутри начинает клокотать и пузыриться ярость – банкай Ичиносе Маки нестерпимо отдавал беспринципностью и коварством, которых он с лихвой наелся в подростковом возрасте с легкой руки принцессы Сихоин.
С Йоруичи со временем отношения наладились, здравомыслие отросло как-то само по себе, а память о хитрых маневрах навсегда отложилась в памяти, и случалось, вызывала бесконтрольное бешенство, в данный момент прикрытое, к счастью, дракой.
Ичиносе, будучи в незрелом возрасте парнем эмоциональным, последние экстатические страсти оставил на Согиоку, и если уж вступал в сражение, то только тогда, когда уж нельзя было не вступить. Встреча с Кучики Бьякуей его к тому понудила – невидимкой прикинуться не успел, и был узнан. Что теперь с этим делать, Маки представлял плохо. Умирать не хотелось, убивать тем более, и вряд ли бы в случае успеха такой поступок по достоинству оценила принцесса. Надо было договариваться, и судя по всему, делать это надо было в процессе сражения – Кучики на попятную не шел, и признаки готовности к конструктивному диалогу на его лице не наблюдались.
- Остановись ты, сумасшедший, - недовольно шипел Маки, - дай мне все объяснить.
Бьякуя, зло щурясь на «сумасшедшего», молчал и продолжал атаковать, не желая вступать в дискуссию с противником, которого ни во что не ставил.
- Да сложи же ты занпакто, менос тебя…
Маки не договорил – вынужден был нырнуть вниз, уворачиваясь от очередной дозы режущих лепестков.
- Я служу клану Сихоин, - невнятно пробубнил он оттуда, надеясь, что его услышат.
Бьякуя услышал, но раздумывал, принимать ли сказанное на веру. А пока раздумывал, слишком сильно не налегал, но все же продолжал наступать.
Маки пару раз лупанул по нему ослепляющим светом – больше для отрезвления, чем для нанесения вреда – и, выпрямившись, повторил уже громче и увереннее.
- Я служу клану Сихоин, ты слышишь? Меня нанимала лично принцесса! Убирай занпакто!

Помирились. Не сразу, но все обошлось лучшим образом.
Маки пришлось пуститься в многословие, чтобы рассказать о своей ситуации – дескать да, не погиб, был подобран капитаном Укитаке, пристроен в итоге принцессе. Теперь спокойно служу, и более лояльного к Сообществу Душ бойца трудно себе даже представить.
Кучики слушал с недоверчивой миной, если таковой считать его знаменитую неподвижную маску. Возражений, впрочем, не высказал, на отчаянную просьбу молчать о его, Маки, существовании, поджал губы – это было воспринято как согласие.
Когда сихоинский разведчик умолк, оправдав себя, насколько возможно, в глазах капитана, наступило молчание, призванное окончательно успокоить атмосферу. Оба почти физически ощущали, как оседают взбаламученные частицы ила на воображаемое дно, и там замирают, образовывая неподвижную монолитную массу. Наступает затишье и желанное равновесие.
- Я могу идти? - спросил Маки.
Он нарочно придерживался нейтрального тона, опасаясь, как бы не вышла вторая волна буйства, если капитан на ровном месте передумает ему верить.
Кучики долго изучающее смотрел ему в глаза прежде чем нехотя кивнуть. Ни о какой второй волне он и не помышлял, тут противник точно ошибся в выводах относительно его натуры. Но от еще одной встречи бы не отказался, сам не понимая, почему. Не прост был бывший синигами, не из тех, кого отпускают, и тут же выкидывают из головы.
Маки отвел было взгляд, и снова вернулся к суровым серо-голубым глазам, но когда ему показалось, что игра в гляделки затянулась, сделал шаг назад, крутанул занпакто и растворился в переливающейся дымке.
Несколько секунд Бьякуя задумчиво рассматривал темноту, в которой исчез его противник. Ему казалось, он все еще там стоит.
Через короткое время это ощущение пропало, капитан пожал плечами, развернулся и ушел в сюнпо.


Для  Reif von Grey

Бьякуя и Ренджи

Кучики Бьякуя был не из тез командиров, к которым можно безнаказанно врываться в кабинет с выпученными глазами и криками «Тайчо, срочно!», однако солдат, утром отправленный в составе патруля под руководством Ренджи, именно так и поступил. Расхристанный, взъерошенный, в грязных таби, он не помня себя, отчаянно завопил прямо с порога:
- Тайчо, Абарай-сан может погибнуть! Мы нарвались на такое! На такое! – солдат жестикулировал, как умалишенный, то ли умоляя, то ли проклиная небо, капитану так и не удалось это понять.
Бьякуя невозмутимо встал из-за стола, окатил отрядного взглядом с едва заметным оттенком презрения, но выговаривать не стал, некогда. Только уточнил, где именно произошло опасное столкновение, молча кивнул, в два прыжка очутился на подоконнике, и откуда стартовал так стремительно – только воздух схлопнулся.
На месте выяснилось, что дела у патруля действительно крайне плохи – лейтенант был окружен толпой из огромных пустых, и отбивался остервенело, не столько атакуя, сколько спасая себе жизнь. В ход он пускал не только занпакто и кидо – чтобы не подпустить противников на опасное расстояние, Ренджи лягался как мог, сопровождая каждый толчок последними словами. Косодэ на нем висело лохмотьями, волосы растрепались и с одной стороны были выжжены. Каждому, кто был свидетелем этой жестокой сечи, становилось очевидно, что держится лейтенант на одном энтузиазме и нежелании продавать себя дешево.
Прочих пустых атаковали группы солдат, но было ясно - силы не равны, и если не вмешаться немедленно, весь патруль останется на поле сражения.
Бьякуя выхватил занпакто и не церемонясь произнес:
- Банкай.
Меч плавно ушел в почву, и как только скрылась рукоять, воздух тут же наполнился слепящим сиянием, отвлекая всех участников баталии от своих противников.
Задачка оказалась та еще даже для капитана – пустые оказались не просто крупные, а и чрезвычайно мощные. Даже во время битвы Бьякуя не переставал удивляться, как израненному лейтенанту удавалось сдерживать их натиск. Если по одному противники не представляли серьезной опасности для владеющего банкаем, то группа из пяти-шести пустых несла смертельную угрозу.
Ренджи, хоть и был доведен до изнеможения, а бой не бросал, и старательно крошил всех, кто вылетал с очумелой башкой из-под капитанского банкая. Пока опомниться не успели. Остальные солдаты тоже помогали как могли, испытывая свои организмы на прочность. Сражение покидали только те, кто терял сознание от очередного удара – таких валялось по полю около десяти человек, и к счастью пустые, отвлеченные боем, их не трогали.
Капитану приходилось действовать с такой скоростью, что немели конечности, и когда врагов осталось всего-то на пару ударов, какая-то сила шарахнула его по голове, вырубая напрочь. Отключаясь, он попытался понять, что это было, но так и не смог.
Очнулся Кучики от резкой головной боли, когда колесо крытой медицинской повозки встретилось с булыжником, и чертов шарабан тряхнуло так, будто он взял метровый барьер.
Рядом кто-то тяжко простонал.
Бьякуя скосил глаза и увидел слипшиеся от крови рыжие волосы
«Ренджи»
Лейтенант лежал, скрючившись в неудобной позе, в ней же по всей видимости и провалился в обморок.
Голову капитан повернуть не мог, опасаясь очередного острого, как от ножа, болевого приступа. Он протянул руку, и опираясь на боковое зрение, подвинул Ренджи так, чтобы лежать ему было удобнее. Потом перевел дух, и снова подвинул – так, чтобы голова лейтенанта устроилась у него на груди.
Судя по разговорам отрядных, шедших рядом с повозкой, солдат-паникер, ворвавшийся в капитанский кабинет, оказался весьма полезным – с тем же рвением, с каким ему удалось поставить на уши Кучики, он взбаламутил и офицеров четвертого отряда. И если бы не его свербеж, неизвестно, как долго пришлось бы ожидать помощи.
На подходе к воротам гарнизона очнулся Ренджи.
Не в силах шевелиться и произносить вразумительные фразы, но желая выразить признательность, он слабеющим голосом прошептал «Тайчо…тайчо», и снова потерял сознание.


Для  kora1975

Сюхей/Ренджи/Ичиго, с бодуна и перетраха

С какой стороны ни посмотри, а день рождения праздник хороший – хоть свой, хоть чужой. Тут тебе и еда, и вино, и буйная гулянка, и чего только нет, успевай радоваться. Абарай Ренджи и радовался – пил, ни в чем себе не отказывая, ел за троих, а разгулявшись, орал в три глотки что-то в равной степени веселое и матерное, поздравительное специально для Хисаги Сюхея, благо к тому времени ни одного из капитанов на вечеринке не осталось, да и девочки разошлись.
Лейтенанту против обыкновения удалось остаться в относительной трезвости, и в казармы – это Ренджи помнил наверняка – он шел на своих двоих. А что траектория при этом была зигзагообразная, так это все лирика, главное положение-то вертикальное.
И все-таки была в подобных праздничках одна изрядная паршивость, а именно утро следующего дня.
- Бля-а-а-а…
Тяжелый затяжной стон принадлежал Хисаги, попытавшемуся принять сидячее положение, но сумевшему подняться только до половины. Далее в виду похмельного состояния дело не пошло, и лейтенант осторожно, чтобы лишний раз не кантовать организм, опустился обратно на футон.
- Хисаги, ты жив? – произнесло лежащее пластом тело лейтенанта Абарая.
- Нет, - лениво отозвался Сюхей, - а я не понял, где малой?
- Какой малой? – бесцветным баритоном поинтересовался Ренджи, в реплике которого интонации распределялись настолько равномерно, что в ней с трудом можно было угадать вопрос.
- Ичиго.
Наступило непродолжительное молчание, во время которого мозг Абарая пытался запустить шестеренки хотя бы на треть мощности.
- А чо, здесь был Ичиго?
- А чо, не было что ли? – с наездом произнес Хисаги, и хмыкнул, поражаясь, - ну ты вчера и наебенился. Ты хоть что-то помнишь? Ты ж его сам под конец и приволок.
Ответить лейтенант не успел. Распахнулись входные седзи и в казарму вошел рыжеволосый пацан – свеженький, с блестящими глазами и губами красными что твой арбуз.
- Глянь-ка, бодренький, - прокомментировал, начиная раскачиваться с похмелья Сюхей, - и глазки смышленые, слышь, Ренджи?
- Охренеть, - глядя в потолок, брякнул тот, не столько отвечая на фразу, сколько удивляясь, до какой степени может отказать память. Он действительно не помнил ничего, и появление парня-риоки оказалось для него неожиданностью. Вот тебе и «на своих двоих», рано радовался.
Прекрасно понимая, что означает утро после бурного веселья рядом с Сюхеем, Абарай готов был поклясться, что на нем в данный момент отсутствовали фундоси, и что на лейтенанте их тоже не было. Но чтобы Ичиго!
- Хисаги, - как можно тише прошептал он, повернув голове в сторону товарища, - а он тоже трахался?
- Еще как! Отрывался будто последний день живет, да, малой?
Ичиго насупился и залился краской.
- Охренеть, что я пропустил, - разочарованно вздохнул Ренджи.
- Я бы не сказал, что ты это пропустил, - пробурчал себе под нос Ичиго, еле заметно хмурясь на лейтенантскую забывчивость.
- Повтори для него на «бис», может, лучше соображать начнет, - посоветовал парню Сюхей, отодвигаясь на край футона, чтобы самому не попасть под замес, с утра это было бы точно некстати.
Куросаки, заметив, как в глазах Абарая сквозь пелену отходняка начинает пробиваться интерес, отошел подальше.
- Э, нет, - покачал он головой, - я на такие подвиги после вчерашнего не решусь, и не уговаривайте.
Искра в глазах Ренджи потухла, уступив место сожалению.
- А жа-аль, - он снова задумчиво уставился в потолок.
- Да что ты паришься, - ткнул его Сюхей, - у тебя у самого скоро день рождения, так что еще не все потеряно.
Глаза у Ренджи загорелись снова, он даже привстал, криво щурясь от тянущей боли в затылке, и поманил Ичиго пальцем.
Тот нерешительно приблизился, но не настолько, чтобы у лейтенанта была возможность схватить его за щиколотку, как он поначалу намеревался. Догадываясь, что ему собирается предложить Ренджи, сразу ушел в глухую оборону.
- Не буду я с тобой, если ты все равно ничего не помнишь. С Сюхеем буду, он помнит.
С этими словами Ичиго с нарочитой детскостью обошел футон и сел рядом с Хисаги.
Тот снова поддал Абараю локтем в бок.
- Оппа, ты понял? Промахал пацана, лошара!
Ренджи растянул губы в улыбке и ничего не ответил.
Ичиго положил подбородок на колени, вздохнул, сделал для мизансцены обиженное лицо, а сам подумал: «Ничего он не промахал. Сам ты промахал».


Для  Санди Зырянова

Койот Старрк, Лиллинет, Нойтора, Джаггерджак

Койот Старрк не впервые задавал себе вопрос, почему он оказался в Лас-Ночес, ведь в сущности, все его там раздражало – и собрания, и соревновательная атмосфера, и необходимость возглавлять небольшой корпус высшего арранкарского состава, и невозможность гулять по цитадели в полном одиночестве. Какой тупой менос его туда привел?
Ответа Примера не находил.
Ополоумев от ругни Нойторы с Джаггерджаком, которая доставала его даже в сьюте, Старрк устало вздохнул, поднялся, и молча вышел в коридор, процокав по гранитному полу каблуками сапог.
Голоса пререкающихся усилились, и теперь отчетливо можно было разобрать состав претензий, которые Секста и Квинта предъявляли друг другу – как всегда полная несусветица, подтекстом которой являлось желание самцов доказать, что его эго толще и длиннее.
Примера шумно выдохнул и направился по сумрачным коридорам к лестнице, ведущей к центральному выходу, а оттуда – за пределы цитадели, в каменистую пустыню.
Настроение он мог бы назвать неважным, и не надеялся восстановить его после прогулки, но возможность послушать тишину была куда как более привлекательна, чем необходимость быть свидетелем перепалки сотоварищей.
Старрку нравилось хрупанье камней под подошвами – шел бы и шел, заколдованный этими звуками. В точности как сейчас – руки в карманах, взгляд в никуда. Удивительное это состояние - единение с безмолвием. Возвращаться в Лас-Ночес совсем не хотелось, его окрестности казались местом более величественным, чем сам бастион. Старрк отошел на почтительное расстояние и повернулся, чтобы созерцать серые цилиндрические башни. Пейзаж представлялся ему прекрасным в своей мрачности, а цитадель выглядела оплотом молчания.
Примера обошел ее по окружности, созерцая со всех сторон. Прогулки как раз хватило для того, чтобы появилось желание отправиться в свои покои.
В Лас-Ночесе к его приходу все успокоилось, не было слышно ни голосов, ни возни. Единственным звуком был звук его шагов, эхом отражающийся от гладких стен коридоров. Старрк даже немного помечтал о том, что наступит время, когда-то этот замок будет принадлежать только ему одному, и какие же тогда начнутся славные деньки!
А сейчас спать, только спать.

- Ой, как же он меня бесит спящий.
Лиллинет почесывала пальцем подбородок, пытаясь придумать, какую бы побудку устроить Койоту на этот раз. Все варианты представлялись ей недостаточно забавными, но ничего, что можно было бы назвать шедевром розыгрыша, на этот раз в голову не приходило.
- Ладно, - в конце концов решила она, - пойдем старым надежным путем.
Напевая себе под нос неопределенный мотив с выраженными интонациями злорадства, девчонка, приплясывая, проследовала к себе, зачерпнула изрядную горсть соли и с ней отправилась в спальню Примеры.
- Сейчас мы тебе откроем рот, - комментировала она свои действия, оттягивая нижнюю губу ничего не подозревающего арранкара, - и засыпем туда соли!
Хлоп!
Старрк подскочил немедленно, скривился в невозможной гримасе, секунду раздумывая, начать ему плеваться прямо здесь или дотерпеть до умывальника. Победила врожденная тяга к порядку – продолжая морщиться, он встал с дивана и прошлепал босыми ногами в санузел, на ходу аккуратно сплевывая соль в подставленную ладонь.
Все это время Лиллинет заливалась победным смехом, радостно нарезая круги по комнате. Визг и хохот стояли такие, что недавний скандал Сексты и Квинты по сравнению с ними был воплощением сдержанного тона.
Веселилась она до тех пор, пока в дверях не показался Старрк, нацеленный задать ей взбучку покрепче.

- Да что у них там творится? - Нойтору перекосило как от надкушенного лимона.
Сексте показалось – еще немного и Квинта зажмет уши.
- Н-да, - скривился Джаггерджак, - что-то шума от них и правда сегодня выше крыши.
- Сходить, что ли, сказать пару ласковых, - брякнул Нойтора, не проявляя особой охоты идти, ибо непонятно было, какую цену придется заплатить за свои замечания, Старрк все-таки, как ни крути, Примера.
- Сиди, ну его нахер, - одернул товарища Джаггерджак, - пойдем лучше поохотимся. Ссуки, последние мозги высадят в этом бардаке.


Для  Oriental_Lady

Ичиго, Йоруичи, Шюнсуй

«Ой, мама дорогая, попал как кур в ощип! Ну зачем я с ней пошел? Зачем, ками? Знал же, что нельзя доверять, нельзя! Было же один раз такое – разделась и давай передо мной выкрутасы выделывать! А тут еще и Кьёраку-тайчо, чистый срам!» - трусливо напискивал краснеющему Ичиго внутренний голос, - «Ну как – как- ты мог позволить затащить себя в купальню? Что теперь делать, как выкручиваться? И не откажешь ведь, вот такая она настырная женщина!»
- Ичиго, что тебя так смущает? – подмигивала ему принцесса Сихоин, как бы между прочим выныривая из воды, и обнажая смуглые упругие грудки.
«Еще и спрашивает! – жалобно возмущался Куросаки, медленно, чтобы не обнаружить паники, отступая в угол бассейна, - только бы они не стали слишком сильно ко мне лезть! Это же сразу смерть – смерть! Или не смерть? Может, и не смерть, но обморок точно!»
- Йоруичи-сан, Вы бы прикрылись, - без особой надежды промямлил Куросаки.
- Чем, дорогой? – резонно заметила та и вопросительно уставилась на смущенного парня. Пялилась-пялились, да и перевела взгляд на сотайчо, – Может быть тобой, Шюнсуй?
- Я всегда рад, красавица, - подыграл ей Кьёраку и обнял со спины, закрывая соблазнительный бюст Йоруичи скрещенными руками.
У Ичиго перед глазами на несколько секунд помутилось, но довольно быстро интерьер купальни снова обрел четкие очертания. Ужас заставил временного синигами мобилизоваться.
«Нога! – внутренне завопил он, когда Йоруичи коснулась кукольной стопой его бедра, - Ее нога! Нет!»
- Так на чем мы закончили разговор? - невозмутимо поинтересовалась принцесса, наматывая на палец мокрую прядь волос.
Пока Ичиго прикидывал, к кому обращен ее вопрос, парочка снова приблизилась, и на этот раз он ощутил в непосредственной близости бедро Шюнсуя.
«Еще одна нога, ками! Его нога! Нет, я этого не переживу!»
- Ичиго, приятель, - пространно обратился к нему Кьёраку, обнимая за плечи, - ты бы ответил даме.
- Что же Вы сами не ответите? - спросил Куросаки, пытаясь отстраниться и ретироваться в сторону свободного пространства, где был тут же подхвачен нежными руками не допускающей возражений Йоруичи.
Ичиго начисто забыл, о чем был последний разговор, и был ли он окончен. А ирония была в том, что ни на чем они не заканчивали, и вопрос принцесса задала только для того, чтобы поставить парня в тупик и отвлечь от домогательств.
«Все, Ичиго, - сказал себе временный синигами, собрав мужество в кулак, и выдохнув, как перед последней минутой жизни, - это конец, готовься. Сцепи зубы и терпи. Пусть они делают что хотят, пусть лапают, пусть целуют, главное выжить, а после ты отомстишь».
С этими мыслями Куросаки повис в объятиях старших товарищей, закрыл глаза и попрощался с миром.
- Эй, Шюнсуй, тебе не кажется, что маленький развратник хочет нас вынудить нас его обихаживать?
- Мм.. поведение действительно не характерно для временного синигами, – не без притворного волнения в голосе ответил ей Кьёраку, - я-то считал его гораздо серьезнее.
«Издевайтесь-издевайтесь, - думал Ичиго, и не спешил приходить в себя, - все вам зачтется!»
Он не сразу поверил своему счастью, когда взрослые шутники разжали объятия и отплыли от него на почтительное расстояние. А когда открыл глаза, увидел, что оба негодяя давятся от беззвучного истерического хохота.

---

Тырим у Санди

29.05.2014 в 18:03

Пишет  Айхалли Хиайентенно:

Мой мимимиметр отказывается работать!
Найдено у  Санди Зырянова:

---

Тырим у Санди

14.06.2014 в 23:02

Пишет  Nezvaniy gost:

Подарок для NekoMichiru
Флэшмоб "Первая запись о Бличе" честно подсмотрен у Санди Зыряновой и Астери Нариэ



Название: Путешествия во тьме. Встреча первая. Ночь перед Рождеством.
Автор: Nezvaniy gost
Категория/Рейтинг: Как масть пойдет
Жанр: Кроссовер
Пары/Персонажи: А кого встречу...
Статус: - все
Предупреждение: точнее просьба - не бейте автора, он графоманствует, как умеет...
Дисклеймер: Кубо Тите / Н.В.Гоголь

Последний день перед Рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа.. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрип мороза под сапогом слышался за полверсты.
Через трубу одной хаты клубами повалился дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле. Она поднялась так высоко, что одним только черным пятнышком мелькала вверху. Но где ни показывалось пятнышко, там звезды, одна за другою, пропадали на небе.
Сторонний наблюдатель с интересом созерцал действия красавицы. Солоха, а именно так звали непревзойденную охотницу за звездами, тихонько напевала что-то себе под нос, аккуратно и нежно срывая каждую встречную звезду, протирая ее мягким рядном и укладывая их в рукав сорочки, как будто собирала наливные яблоки в собственном саду. Скоро ведьма набрала их полный рукав.
Вдруг, с противной стороны, показалось другое пятнышко, увеличилось, стало растягиваться, и уже было не пятнышко. Спереди совершенно немец: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел солист группы «Казаки», то он переломал бы их в первом козачке. Сзади у него висел хвост, острый и длинный. А по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец, а просто черт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей. Завтра же, с первыми колоколами к заутрене, побежит он без оглядки, поджавши хвост, в свою берлогу.
А пока что черт крался потихоньку к месяцу и уже протянул было руку схватить его, но вдруг отдернул ее назад, как бы обжегшись, пососал пальцы, заболтал ногою и забежал с другой стороны, и снова отскочил и отдернул руку.
Сторонний наблюдатель с интересом следил за быстро меняющейся мимикой черта, обжегшего пальцы, но не прекратившего попыток стянуть-таки месяц: Солоха любила, чтобы в хате было светло.
Незнакомец мысленно хмыкнул: луна в его мире коренным образом отличалась от этого полусюрикена, которым черт с таким упорством пытался завладеть.
Несмотря на все неудачи, хитрый черт не оставил своих проказ. Подбежавши, вдруг схватил он обеими руками месяц, кривляясь и дуя, перекидывал его из одной руки в другую, как мужик, доставший голыми руками огонь для своей люльки; наконец поспешно спрятал в карман и, придерживая его мохнатой лапой, как будто ни в чем не бывало побежал далее. А под осиротевшим небом взвилась белой пеленой рождественская метель, слепая и беспощадная, режущая глаза и проникающая под одежду неосторожного путника, посмевшего в такой час выйти из дома, заметающая дома, дворы, дороги, людей и животных.
Как только черт спрятал в карман свой месяц, ведьма, увидевши себя вдруг в темноте, вскрикнула. Тут черт, подъехавши мелким бесом, подхватил ее под руку и пустился нашептывать на ухо то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду. Многим покажется удивительно видеть черта, пустившегося и себе туда же. Досаднее всего то, что он, верно, воображает себя красавцем, между тем как фигура — взглянуть совестно. Рожа - мерзость мерзостью, однако ж и он строит любовные куры! Но на небе и под небом так сделалось темно, что ничего нельзя уже было видеть, что происходило далее между ними.
Сторонний наблюдатель усмехнулся. Услышав хмыканье, бес обернулся. Его маленькие свинячьи глазки расширились, рот приоткрылся, лапы задрожали. Месяц выскользнул из раскрывшегося кармана, несколько мгновений повисел на одном месте, а затем важно и степенно поднялся по небу, проследовав на свое законное место. Все осветилось. Метели как не бывало. Снег загорелся широким серебряным полем и весь обсыпался хрустальными звездами. Мороз как бы потеплел.
Черт медленно широким размашистым крестом осенил себя:
- Господи, спаси и сохрани!
Рядом со знойной парочкой стоял человек. Коротенькая белая курточка нараспах даже не прикрывала накачанного торса незнакомца и не доходила до широкого черного пояса, перехватившего белые же широкие шаровары, свободными складками ниспадавшие вдоль стройных ног. Ярко-синие волосы оттеняли столь же яркий ультрамарин глаз, на правой щеке белела сахарной костью обнаженная, лишенная плоти челюсть, и в довершение всего, в животе синеволосого зияла сквозная дыра, сквозь которую нечистый четко увидел улизнувший месяц, яростно и весело отблеснувший на рукояти изящного меча пришельца.
- Ты меня видишь? – незнакомец поднял бровь.
- Ааа… у… э… - казалось, нечистый полностью потерял свой кураж.
Мороз увеличился, и вверху так сделалось холодно, что черт перепрыгивал с одного копытца на другое и дул себе в кулак, желая сколько-нибудь отогреть мерзнувшие руки. Не мудрено, однако ж, и смерзнуть тому, кто толкался от утра до утра в аду, где, как известно, не так холодно, как у нас зимою, и где, надевши колпак и ставши перед очагом, будто в самом деле кухмистр, поджаривал он грешников с таким удовольствием, с каким обыкновенно баба жарит на Рождество колбасу.
Повернувшись к Солохе, черт пальцем указал на незнакомца. Ведьма взглянула в указанном направлении и нежно пропела:
- Замерз, хвостатенький! В тепло потянуло, - и, поднявши руки кверху, отставила ногу и, приведши себя в такое положение, как человек, летящий на коньках, не сдвинувшись ни одним суставом, спустилась по воздуху, будто по ледяной покатой горе, и прямо в трубу.
- Глюки. Точно перемерз, - черт пожал плечами и таким же порядком отправился вслед за нею. Но так как это животное проворнее всякого франта в чулках, то не мудрено, что он наехал при самом входе в трубу на шею своей любовницы, и оба очутились в просторной печке между горшками.
Путешественница отодвинула потихоньку заслонку, поглядеть, не назвал ли сын ее Вакула в хату гостей, но, увидевши, что никого не было, вылезла из печки, скинула теплый кожух, прихорошилась, и никто бы не мог узнать, что она за минуту назад ездила на метле. Вылезши из печки и оправившись, Солоха, как добрая хозяйка, начала убирать и ставить все к своему месту, и через минуту праздничный стол весело подмигнул прозрачной горилкой в графинчике и улыбнулся солянкой рыбной по-домашнему, солеными грибками, отварной картошечкой, икоркой, и главным украшением - щукой, маринованной по-монастырски. Наполнив горилкой пузатый стаканчик, Солоха на подносе с поклоном подала его гостю. Вкусив крепкой, выбивающей слезу и такой же прозрачной, как слеза, горилки, сопровожденной крепким же поцелуем хозяйки, черт не на шутку разнежился у Солохи: целовал ее руку с умильным ужимками, брался за сердце, охал и сказал напрямик, что если она не согласится удовлетворить его страсти и, как водится, наградить, то он готов на все: кинется в воду, а душу отправит прямо в пекло. Солоха была не так жестока, притом же черт, как известно, действовал с нею заодно.
Черт горячо обнял красотку, прошелся губами по ее шее и… поднял глаза. Напротив него стоял тот же самый синеволосый. Из-за плеча Солохи нечистый видел, как тот обвел взором хату, задержав взгляд на накрытом столе, потом прошелся мимо парочки, усмехнулся.
- Значит, она меня не видит, только ты…
Черт в ступоре замер. Руки опустилися, ноги стали ватными, челюсть проверила крепость дощатого пола, хвост поджался. Солоха удивленно взглянула на любовника:
- Что такое?
Черт только ловил ртом воздух, не в силах произнести не слова, да, с трудом поднявши руку, пальцем указывал на синеволосого. Неожиданно послышались сильный стук в окно и голос дюжего головы. Солоха побежала отворить дверь, так и не заметив пришельца, стоявшего недалеко от порога.
Голова, стряхнув с своих капелюх снег и выпивши из рук Солохи чарку водки, рассказал, что он собирался, но не пошел к дьяку, потому что поднялась метель; а увидевши свет в ее хате, завернул к ней, в намерении провесть вечер с нею.
Но черт уже этого не видел. Подхваченный сильною рукою незнакомца, он снова совершил путешествие через печь и трубу в морозное небо. Лишившийся теплых объятий красотки, праздничного стола и перспектив на вечер, бес был вне себя.
Синеволосый, ступая по воздуху, как по земле, медленно обошел кругом беса. Разглядывал, неопределенно хмыкая и оскаливая зубы. И потом снова потащил куда-то за собою.

***

С краю хутора находилась хата. Обыкновенная беленая хата, крытая соломой, с покосившимся крылечком, слюдяными оконцами, огороженным жердями двором и скрипучими воротами. Скромная банька на задах, да сарай, приспособленный под кузню – вот и все подворье небольшого домика. Когда-то давно заезжий кузнец примерялся остаться на хуторе, вот и выстроил себе жилище. Но, то ли кузнец не пришелся ко двору в Диканьке, поскольку горилки не пил, с козаками не якшался, а читал все какие-то толстенные книги, поговаривали даже, что он занимается чернокнижием и легко мог составить конкуренцию Пацюку, то ли настигла его законная супруга, от коей он и хоронился по дальним хуторам, - неведомо, да только съехал кузнец неизвестно куда, и освободившуюся кузню занял кузнец-самоучка Вакула.
Местный парубок Вакула, сын сорокалетней красавицы-вдовы Солохи, молодой олигарх местного розлива, занял пустовавшую после отъезда прежнего кузнеца рыночную нишу, да и увлекся кузнечным бизнесом, успешно продвигая его вплоть до Санкт-Петербурга, где работы кузнеца шли наособицу. Однако, и увлечения молодого парубка приносили копейку в дом: в досужее от дел время кузнец занимался малеванием и, хотя и не закончил Строгановку, слыл лучшим живописцем во всем околотке. Парень малевал отменно, все миски, из которых диканьские козаки хлебали борщ, были размалеваны кузнецом, за что тот был почитаем и уважаем хуторянами.
Но особливо выделял его отец Кондрат, настоятель местного храма. Кузнец был богобоязливый человек и писал часто образа святых: и теперь еще можно найти в церкви его евангелиста Луку. Но торжеством его искусства была одна картина, намалеванная на стене церковной в правом притворе, в которой изобразил он святого Петра в день Страшного Суда, с ключами в руках, изгонявшего из ада злого духа; испуганный черт метался во все стороны, предчувствуя свою погибель, а заключенные прежде грешники били и гоняли его кнутами, поленами и всем чем ни попало. В то время, когда живописец трудился над этою картиною и писал ее на большой деревянной доске, черт всеми силами старался мешать ему: толкал невидимо под руку, подымал из горнила в кузнице золу и обсыпал ею картину; но, несмотря на все, работа была кончена, доска внесена в церковь и вделана в стену притвора, и с той поры черт поклялся мстить кузнецу.
Вот в это-то кузню и притащил черта синеволосый незнакомец.

***

У небольшого подслеповатого окошка стоял человек и равнодушно смотрел на беса. Белый сюртук, похожий на тот, что одевал по праздникам стряпчий из Диканьки, был застегнут на все пуговицы. Белые шаровары подхвачены черным кушаком с подвешенным на нем одноручным мечом, ровной волной облегают стройные ноги. На голове белый полутреух со странно стоящим вверх уцелевшим ухом. Из огромных зеленых глаз вниз по щекам бегут дорожки слез, но сразу видно, что плакать таков человек скорее заставит сам.
- Это и есть местный синегами? – холодный голос зеленоглазого заставил дрогнуть беса, колени которого медленно, но верно превращались в тесто.
- Угу! – хмуро кивнул синеволосый и, обращаясь к черту, добавил, - все, пацан, ты попал! Сейчас мы тебя прессовать будем!
- А? – на этот раз нижняя челюсть черта встретила земляной пол кузни.
Зеленоглазый окинул бедного беса взглядом так, что, несмотря на крепкий рождественский мороз, того прошиб пот.
- Я – Улькиорра Шиффер, Куарто Эспада, а это, - взгляд зеленоглазого указал на наглого агрессора, вырвавшего бедного беса из сладких объятий несравненной Солохи, - Гриммджо Джаггерджаг, Секста Эспада. И ты ответишь на все наши вопросы, мусор.
- Четвертая шпага… шестая шпага… иноземцы, мать их… - сказать подобное вслух черт поостерегся. Как бы ни был хитер и увертлив бес, но своей пятой точкой он явно почуял, что с грешниками такого уровня он дел еще не имел. Да и если бы то от него зависело, и не желал бы иметь.

***

Информация к размышлению.

Из энциклопедии арранкаров:
Гриммджо Джагерджак — Секста Эспада, от исп. Sexta («шестой»). Истинный арранкар. Характер – приближающийся к нордическому, твердый. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения. Имеет отличные показатели в работе. Спортсмен. Беспощаден к врагам Уэко Мундо. Холост; связей, порочивших его, не имел.
Символизирует разрушение. Злобен, нагл, кровожаден. Карьеру начинал адьюкасом в виде пантеры с костяной шкурой, затем пошел на повышение арранкаром с номером 12. Позже переведен в Эспаду шестым номером.
В бою применяет меч, называемый Пантера (от исп. Pantera, досл. «король-леопард»). Команда для освобождения — «Разорви в клочья». В высвобожденной форме приобретает форму, схожую с его первоначальной формой адьюкаса: волосы отрастают длинными до пояса, тело покрывается белой бронёй, ноги становятся почти кошачьими, на пальцах появляются когти, вырастает хвост. Вместо маски пустого на правой щеке - пластина на лбу.
Самая мощная техника - Десгаррон (от исп. Desgarrón («прореха»), досл. «когти короля-леопарда): создаёт огромные голубые когти из рэйацу, которые мечет в противника.
Идеалами являются Воля, Независимость и Сила. Единственный из Эспады осмеливается дерзить Ками-сама.

***

Шумнее и шумнее раздавались по улицам песни и крики. Толпы толкавшегося народа были увеличены еще пришедшими из соседних деревень. Парубки шалили и бесились вволю. Часто между колядками слышалась какая-нибудь веселая песня, которую тут же успел сложить кто-нибудь из молодых козаков. Хохот награждал затейника. Маленькие окна подымались, и сухощавая рука старухи, которые одни только вместе с степенными отцами оставались в избах, высовывалась из окошка с колбасою в руках или куском пирога. Парубки и девушки наперерыв подставляли мешки и ловили свою добычу. В одном месте парубки, зашедши со всех сторон, окружали толпу девушек: шум, крик, один бросал комом снега, другой вырывал мешок со всякой всячиной. В другом месте девушки ловили парубка, подставляли ему ногу, и он летел вместе с мешком стремглав на землю. Казалось, всю ночь напролет готовы были провеселиться. И ночь, как нарочно, так роскошно теплилась! и еще белее казался свет месяца от блеска снега.
Только бедный бес, лишенный теплых объятий несравненной Солохи, не принявший участия в снежных забавах и колядках, оторванный от праздничного стола и лишенный своей доли мирских благ, тосковал в холодной, нетопленой по случаю праздника, кузне в присутствии двух официальных лиц, сильно смахивающих на сорочинского заседателя и губернского стряпчего в мундире, славящихся по всему околотку своим умением видеть нечистую силу во всех ее проявлениях и видах. Вот только не совмещались эти двое в бедной голове нечистого со словом Закон, что-то в них было нездешнее, непознанное, и когда встречался черт взглядом с ними, мороз продирал по коже и опять тянуло осенить себя святым крестом.
Если бы в это время проезжал сорочинский заседатель на тройке обывательских лошадей, в шапке с барашковым околышком, сделанной по манеру уланскому, в синем тулупе, подбитом черными смушками, с дьявольски сплетенною плетью, которою имеет он обыкновение подгонять своего ямщика, то он бы, верно, заметил бы свет в кузне да и поинтересовался, что за чертовы работы производятся в святой праздник. Но сорочинский заседатель не проезжал, да и какое ему дело до чужих, у него своя волость. А незнакомцы, между делом, вздули огонь в керосиновой лампе, усадили черта на остывший горн, обездвижили непонятно как и чем без веревок и кандалов, да приступили с вопросами.

***

Информация к размышлению.

Из энциклопедии арранкаров:
Улькиорра Шиффер — Куарта Эспада, от исп. Cuarta («четвертый»). Истинный арранкар. Характер – нордический, стойкий. С товарищами по работе поддерживает ровные отношения. Имеет отличные показатели в работе. Спортсмен. Беспощаден к врагам Уэко Мундо. Холост; связей, порочивших его, не имел.
Символизирует безразличие. Спокоен, холоден, рассудителен, идеально контролирует свои эмоции, чётко соразмеряет свои и чужие возможности, умён и анализирует противника во время боя. Хладнокровен в сражениях, удовольствия или азарта от битв не испытывает.
В бою применяет меч, называемый Мурсьелаго (от исп. Murciélago, досл. «летучая мышь»). Команда для освобождения — «Сковывай».
В высвобожденной форме вырастают крылья и появляется рогатый шлем. Может создавать копья из серо, в том числе Серо Оскурас, чёрное серо. Единственный известный из арранкар, достигший второго этапа превращения, и единственный арранкар, который может быстро регенерировать (пока не повреждены внутренние органы). Во второй форме у него вырастают длинные уши, как у летучих мышей, руки и нижняя часть тела покрываются мехом, с груди исчезает татуировка с номером. Может создавать «копье света», Ланза Дел Релампаго (от исп. Lanza del Relámpago), и бросать его; при попадании в цель копье взрывается c огромной силой.
Никакими моральными принципами не руководствуется, поэтому может быть очень жесток как к врагу, так и к своим товарищам.

***

Медленно обошедши вокруг несчастного обездоленного беса и внимательно осмотревши его так, что нечистый почувствовал себя полностью раздетым, Улькиорра холодно произнес:
- Синегами! Знаешь ли ты состав того напитка, который вы называете "горилка"?
Бес мелко-мелко покивал.
- Говори, мусор!
Запинаясь, стуча зубами и мелко дрожа всем телом, нечистый попытался что-то сказать, но перехваченное спазмом горло отказало.
- Может, ему налить? - голубоволосое исчадие Уэко Мундо плеснуло в неведомо откуда взявшуюся чарку из неведомо откуда взявшейся четверти прозрачной, как слеза, горилки, и, проследивши, как одним махом бес вылил в себя драгоценный эликсир, сунул ему в лапу соленый огурец.
По жилам нечистого просквозил животворный огонь, убирая из тела мелкую надоедливую дрожь, и бес, прочистивши горло кашлем и похрустывая огурцом, разъяснил непрошеным инфернальным посетителям, как изготавливается сей благословенный нектар:
- Эээ... надобно вымыть и натереть на мелкой терке 2 ведра бульбы, залить чуть остывшим взваром, добавить 5 чарок муки и горсть измельченной пшеничной соломы, все качественно перемешать. Поставить отстояться в теплое место. Когда брага станет светлой, слить воду и осадок еще раз залить взваром, не горячим, а чтоб рука терпела. Еще настоять, пока брага не посветлеет.Потом опять слить воду. Эту воду надобно соединить с первой слитой водой, размешать туда полтора фунта дрожжей и настаивать две седьмицы. А потом перегнать через древесный уголь.
- Куда перегнать? - бровь Гриммджо поползла вверх.
- Не куда, а как! - наставительно промолвил черт, которому после принятия живительной влаги море стало по колено, - надобно залить брагу в кастрюлю, плотно закрыть крышкой, обмазать прорехи тестом, развести под ней огонь, а когда брага закипит, подсоединить изогнутую трубку, по которой и будет капать горилка. Только чарки успевай подставлять!
Арранкары переглянулись, уточнили, где можно разжиться бульбой и что такое "дрожжи", и, похлопавши беса по плечу (Гриммджо) и обозвав "мусором" (Улькиорра), растаяли в воздухе.
Колени беса ослабели, и он уселся прямо на земляной пол кузни.

***

Настало утро. Вся церковь еще до света была полна народа. Пожилые женщины в белых намитках, в белых суконных свитках набожно крестились у самого входа церковного. Дворянки в зеленых и желтых кофтах, а иные даже в синих кунтушах с золотыми назади усами, стояли впереди их. Дивчата, у которых на головах намотана была целая лавка лент, а на шее монист, крестов и дукатов, старались пробраться еще ближе к иконостасу. Но впереди всех были дворяне и простые мужики с усами, с чубами, с толстыми шеями и только что выбритыми подбородками, все большею частию в кобеняках, из-под которых выказывалась белая, а у иных и синяя свитка. На всех лицах, куда ни взглянь, виден был праздник.
С первыми колоколами к заутрене обездоленный и лишенный мирских удовольствий бедный бес убежал без оглядки, поджавши хвост, в свою берлогу, надеясь до следующего года подлечить нервы и забыть весь этот ужас, испытанный им в ночь перед Рождеством.

***

- Айзен-сама! Мы выполнили ваше приказание! - Улькиорра поставил на стол владыки Уэко Мундо четверть с чистейшей 50-градусной горилкой. - Рецепт напитка уже в вашем архиве.
- Пить желательно охлажденой, как говорится, "со слезой", - добавил Джагерджак.
Ками благосклонно кивнул. Да, саке с его 20 градусами далеко до этой амброзии...

---

17.02.2013 в 22:28

Пишет  Ро Де Фокс:

Канцлер Ги - Видение Сети I
Тихо дремлют боги Em C
В духоте безгласной, Am H7
Звезды с небосклона Em D C
Падают с песок, Am H7
А душа в дороге,
В сумерках неясных,
И от предсказаний
Кровь стучит в висок…

И хоть не видно ничего C H7
В дыму и грохоте битв – Em D C
Всего один простой исход Am H7
Мне ведом: Em
Что ты оставишь для врагов C H7
Лишь горечь скорбных молитв, Em D C
А сам познаешь торжество Am H7
Победы. Em

Не ответят боги,
Просто или сложно
Быть опорой трона –
Ты узнаешь сам.
Власть – удел немногих,
Оттого, возможно,
Так идет корона
К рыжим волосам.

И видеть я тебя готов
В стальном мерцании спиц:
Ты мчишься ветром по чужим
Дорогам.
От моря топких берегов
И до нубийских границ
Ты будешь равно и жрецом
И богом.

Тяжелеют веки
От видений груза:
Может, все приснилось,
А быть может – нет…
Кто бы мне ответил –
Развязал бы узы;
Но молчит Озирис
И смеется Сет.

И ничего не разобрать –
Ни слов, ни числе, ни лиц:
Лишь только ты летишь вперед
А следом
Мир будет рваться целовать
Следы твоих колесниц,
Что пролетают между Тьмой
И Светом.

И ничего не разобрать –
В стальном мерцании спиц
Лишь только ты летишь вперед
А следом
Мир будет рваться целовать
Следы твоих колесниц,
Что пролетают между Тьмой
И Светом.

---

Пишет Гость:

21.03.2011 в 19:09

164 слова

“Отрави её. ДМ”
“Чем?”
“Ромашковым чаем. ДМ”
“Что, правда?”
“Ботулином, идиот. ДМ”

Неотправленное, а то было бы слишком много адресатов: “Тупое стадо людей”.

“Шерли, как там твоё расследование? Уже разгадал мою загадку? ДМ”
“В процессе, не отвлекай, а то взорвёшь несчастную старушку, и мне некого будет через дорогу переводить. ШХ”
“Люблю твой юмор, детка ДМ”

“Меня поймали, что делать?”
“Сотри мой номер и сделай вид, что ты не при чём. ДМ”

“Джонни-бой, как продвигается расследование? Шерли мне не отвечает, занят. ДМ”
“Откуда ты мой номер зна… Неважно. Он занят. И я тоже. Займись полезным делом. ДВ”
“Если я займусь полезным делом, Джонни, Шерли, ты и Скотланд-Ярд до самой смерти будете с трупами возиться. ДМ”

“Мистер М, у меня возникла проблема”.
“Да неужели?.. И в чём же заключается эта проблема? ДМ”
“Помогите мне избавиться от любовницы мужа”.

“Милый, что мне купить по дороге домой? Молли”
“Мыло и верёвку”. Стёрто. Неотправлено. “Чипсы, любимая. ДМ”

“Дорогой Джим, мне нужна твоя помощь”.
“Я прямо мать Тереза… Слушаю вас…”

URL комментария

---

очередная смешная драббленка.

Пишет Гость:

04.03.2011 в 23:46

130 слов, разговоров, к сожалению, не вышло.

Лестрейд медленно опустился на стул и закрыл глаза.
- Так что это, начальник, - шмыгнул носом прореженно-золотозубый субъект, ростом в два инспектора, - Мы жаловаться будем.
- Такого уговора не было, - воинственно просипел из-за его спины неприглядный коротышка, - чтобы невинных людей пыткам подвергать.
- Господи, - проникновенно сказал инспектор и закрыл лицо руками.
- А то что мы решётку выломали, - заторопился третий, с нервно бегающими глазками, - так это мы отработаем, не сомневайся. Только не надо нас... обратно.
- Пожалуйста? - басом добавил златозубый и жалобно вскинул выдающиеся надбровные дуги.
- Донован, - глухо позвал инспектор из-за ладоней. - Возьми конвой и отведи этих красавцев обратно. Только решётку сначала заделайте.
- Начальник...
- И Шерлока оттуда уберите, - добавил инспектор дрожащим голосом и гулко заржал в ладони.

URL комментария

---

Пишет Гость:

26.02.2011 в 17:45

163 слова

Джон Уотсон нервно оглянулся.
- Он охотится за мной, - сказал он.
- Кто?
- Кто?! Шерлок!
Команда Лестрейда оживилась.
- Что, - спросил инспектор, - он наконец-то окончательно свихнулся?
- Да. Нет! Не знаю! Слушайте, вы должны меня спрятать. Шерлок расследует дело, там мужик... Там два мужика... Короче, один задушил другого.
- Так, - сказал Лестрейд.
- В процессе... Эротической... игры.
- Таааак, - повторил Лестрейд.
- Сначала всё было окей, потом вдруг Шерлок выяснил, что один из этих двоих был на голову ниже другого, из-за этого у него в теориях что-то разладилось, а потом он вдруг посмотрел на меня... Грег, этот шкаф у вас пустой? Нет? А этот? Он закрывается на ключ? Народ, вы можете запереть меня в обезьяннике? Я могу разбить витрину. Спрячьте меня. На кону либо моя жизнь, либо моя честь.
Сотрудники Скотланд-Ярда переглянулись.
- Мы можем переслать его в Канаду по программе защиты свидетелей, - предложил Лестрейд.
- А можем, - сказала Донован, - взять поп-корн и видеокамеру.

URL комментария

---

Пишет Гость:

26.02.2011 в 01:21

эх, была-не была
исполнение оффтопное, ёрническое. И да будут лучше и добросовестней те, кто придут после меня!

200 слов

Дикий цейтнот захлестнул Скотланд-Ярд.
Лестрейд одним глотком всосал полстаканчика кофе. Затем с дикой скоростью принялся поедать сэндвич.
- Слушайте, - вспылила Донован, - у меня сейчас тоже ланч, и я не понимаю, зачем было меня вызывать, если вы даже не можете сказать что вам нужно, - инспектор выпучил глаза и принялся отчаянно жестикулировать. - Что такое, Лэсси? Бобби упал в колодец?
- Уволю, - быстро сказал Лестрейд и высосал кофе досуха. - Где факс из Брайтона? Где файлы из архива? И где, - инспектор, не договорив, снова принялся за сэндвич, но изобразил лицом сильный нервный тик.
- Факс будет после ланча, - с завистью сказала Донован. - Файлы вот, а фрик - в шестом боксе, читает лекцию.
- Плохо! - сказал Лестрейд. - Отлично, спасибо. Что?!
- Лекцию.
- Какую лекцию?!
- По криминалистике.
- Где?! Как?!!
- В шестом боксе. Это был стихийный порыв. Судя по взятому темпу, он задержится там на пару академических часов. Давайте я схожу поем.
- Почему он — я убью его!
- Отпустите меня пожрать.
- Он будет мёртв, а я буду счастлив!
- Всё, я в столовую.
- И где мой факс?! Мне нужен факс и Холмс! Кто пустил Холмса в бокс? Донован!..

URL комментария